Остались вопросы?
Из простого предложения преобразуйте СПП с придаточным определительным.Образец. Ветер дул с моря и приятно освежал лицо. – Ветер, который дул с .
Гаспачо это холодный суп родом из Испании. Представляет собой охлажденный суп из овощей томатов лука перца брокколи которые измельчаются разли .
1 Прочитать тексты. Определить тему каждого текста (озаглавить)2.Определить тип речи каждого текста и пояснить точку зрения (доказать).Текст 1Ц .
В каких предложениях между подлежащим и сказуемым необходимо поставить тире?Оставшееся расстояние до места назначения два километра.Орёл птица .
Источник: neturokam.com
Драгоценным камнем ограненным великим мастером времени можно назвать древнерусскую литературу
ЗАПИСКИ СТАРОГО КНИЖНИКА
Моим родителям — Ивану Александровичу
и Марии Александровне Осетровым,
посвятившим всю жизнь Книге
Древнерусское литературное творчество
По многим книгам собирал
сладость слов и смысл их.
Даниил Заточник
…Везде я исходил
из воспоминаний о рукописях
везде я говорил
только о тех людях,
на жизненном пути
меня привели рукописи и книги.
И. Крачковский
РЕЧЬ КНИЖНОГО ЗНАКА
Я — Книжный знак, много лет украшающий книги в библиотечном собрании, состоящем из довольно разнообразных изданий. Как в смешанном лесу, чего только нет на полках! Руками развести можно!
От «Азбуки» Ивана Федорова (она, разумеется, в копии) до газетных вырезок наших дней, составляющих обстоятельные тетради-фолианты; от «Антенорова путешествия», изданного Иваном Глазуновым, до «Очерков пером и карандашом из кругосветного плавания…» А. Вышеславцева; от первого путеводителя по Волге, отпечатанного пароходством «Самолет», до путевых дневников Николая Тихонова и Сергея Маркова… Любит собиратель толковые словари: с Далем никогда не расстается, читает запоем, к томам Срезневского, Фасмера и Преображенского обращается во время работы, «Словарь языка Пушкина» у него настольная книга, как и словарь-справочник «Слова о полку Игореве». Радуется, как дитяти, каждому тому выходящего в свет «Словаря русского языка XI–XVII веков», напоминающему золотоносный речной песок, которому нет конца… А старые букинистические каталоги?
Цены им нет! А библиографические и справочные словари от Новикова до Геннади и Венгерова, до Масановых и Мацуева — с последними мой владелец увлеченно и дружески подолгу беседовал о книгах… Тома архивов Вяземских, Раевских, русского биографического словаря. Что еще? Книги, составлявшие круг чтения Пушкина. Прижизненные сборники пушкинской плеяды, поэзия начала XX столетия (самые причудливые издания с диковинными названиями!), обстоятельная современная «Библиотека поэта», торжественно разместившаяся на полках… Несть конца книгам-подаркам с автографами поэтов, прозаиков, драматургов, критиков — разливанное литературное море-океан.
Древнерусская литература 7класс
Если глядеть правде в глаза, то следует сказать, что наш содруг, с головою погруженный в книги, большую часть жизни проводит за чтением, поэтому никогда не был на рыбалке и не посетил — о, ужас! — ни одного футбольного состязания. Надо ли жалеть беднягу? Не думаю.
Поговаривают, что он отличает издания даже по запаху, будто перед ним не типографские издания, а букет шиповника или иван-чая. Любитель книг и родился в библиотеке, и первое его младенческое припоминание связано с книжными стеллажами и газетными подшивками. Он ухитрялся читать даже и на фронте: в дни и недели обороны, когда войска стояли, когда передовую линию обозначали траншеи и блиндажи, привязывал телефонную трубку к голове и, сидя в землянке, общался с книгой ночи напролет под музыку пушечной канонады. Да мало ли что еще было.
Впрочем, заметки, этюды, маргиналии говорят сами за себя.
За дело, читатель!
ЗОЛОТОЙ КЛЮЧ, ИЛИ СКАЖИ МНЕ, ЧТО ТЫ ЧИТАЕШЬ…
Когда я вхожу в библиотеку, мною овладевает торжественное настроение. Величественные ряды изданий многое говорят сердцу и уму. «Певцы красноречивы, прозаики шутливы в порядке стали тут», — восторженно писал Пушкин-лицеист, любуясь книжными полками.
Даже вид многоцветных корешков, кожаных переплетов, отливающих золотым тиснением, титульных листов, набранных старинными шрифтами, создает ощущение гостеприимного радушия. Фамилии же авторов заставляют мысленно преодолевать пространства и столетия. Читая книгу, изучая ее, постигая написанное, вызываешь к жизни образ не только Автора, но и всех тех, чьи мысли он выражал. Я протягиваю руку, перелистываю страницы — их шелест сладостен — и слышу: «В пещерах потайных, от всех людей далеких, о мире позабыв, я складывал стихи, и Эхо мне в ответ звучало…» Со мною говорит Ронсар — «король поэтов».
Бальзак считал, что книгопечатание приблизило будущее, ибо с появлением литер все выросло — кругозор, зрение, слово и человек. Но можно сказать и о том, что книгопечатание позволяет нам встречаться с теми, кто жил до нас, то есть путешествовать с увлекательнейшими собеседниками по близким и далеким эпохам.
Книги — путеводные огни памяти человечества. Николай Федоров, мыслитель-утопист, бывший, кстати говоря, библиотекарем Румянцевского музея, мечтал, что на зданиях будущего будет изображаться открытая книга, залитая лучезарным сиянием, ибо она, книга, содержит всю думу человеческого рода.
«Галактика Гутенберга» теперь равнозначна «расширяющейся Вселенной». Мне как-то пришлось любоваться книгами, выпущенными в течение одного дня в нашей стране. Перед глазами находилась библиотека, освоить которую было совсем нелегко. Читатель в самом деле находится перед Гималаями книг.
Когда мы говорим о «книжном голоде», то все-таки не надо забывать, что понятие это сугубо условно. Мы — великая книжная держава мира. Никогда еще столько слов не предавалось печати. Никогда еще на прилавки не выбрасывались такие огромные кипы типографской продукции.
Книг много — и мало. Чем это вызвано? Причин много. Все умеют читать. В книге нуждается каждый. Редко встретишь квартиру, в которой отсутствует книжная полка. Не умолкают сетования на то, что не хватает бумаги, — потребность в ней безгранична.
Но если бы мы даже в несколько раз увеличили бумажное довольство, пресловутый «книжный голод» не был бы преодолен. Верно ли мы обращаемся с напечатанным?
Читатель стоит в растерянности перед десятками и сотнями названий, известными и неведомыми фамилиями авторов. Какой книге отдать предпочтение? Библиотекарь или продавец далеко не всегда могут прийти на помощь. Ведь читатель теперь совсем не тот — по образовательному цензу да и психологическому складу, — нежели в тридцатые или сороковые годы. Но в советах он, читатель, не перестал нуждаться.
Всегда ли мы помним об этом? Книга выполняет свою извечную работу и по-прежнему, как в былые годы, формирует личность. Я бы даже сказал, что сегодня, как никогда, печатное слово, особенно художественное, воздействует на человека, на его характер, деяния, поступки. Даже кино, радио, телевидение, долго объявлявшиеся врагами-соперниками печати, как мы все убедились, нередко способствуют популярности книги. Перефразируя известное выражение, сегодня можно сказать: «Скажи мне, что ты читаешь, а я скажу, кто ты…» Собрание же книг повествует о своем владельце пространно и без утайки.
Выбирать книги для своего и чужого чтения не только наука, но и величайшее искусство. Последнее же требует таланта, а он, как известно, всегда редкость. Когда я вижу очередь, выстроившуюся после сиюминутного привоза литературы на Кузнецком мосту, то испытываю щемящее чувство жалости к людям, томящимся в ожидании. Они, разумеется, приобретут новую книгу. Большинство прочтет ее.
Но в очереди есть и представители, жаждущие «искусства ради искусства», покупки ради покупки. Поставит на полку и будет хвалиться: «У вас нет, а у меня есть».
Да стоит ли только покупать наугад? Нужно ли придерживаться правила «все покупают, и я покупаю»?
Прочитав модную повесть, нередко ставим мы ее на самую нижнюю полку. Вспомню опять пушкинский «Городок»: «Мир вечный и забвенье и прозе и стихам!» В лучшем случае, мы отнесем груду книг — вчера мы их еще так жаждали — к букинистам, да и то без воодушевления. Овчинка выделки не стоит. Кто возместит время, проведенное в ожидании на Кузнецком мосту?
Источник: litlife.club
Драгоценным камнем ограненным великим мастером времени можно назвать древнерусскую литературу
Родословное древо нашего искусства своими корнями уходит в таинственные толщи столетий; эти корни питались глубокими подпочвенными соками, невидными невооруженному глазу. Потребовалась работа не одного поколения ученых, художников-реставраторов, собирателей-коллекционеров, подвижнический труд знатоков, для того чтобы приоткрылась завеса времени и мы увидели безграничный и неисчерпаемый мир образов Древней Руси. В наши дни (для многих нежданно-негаданно!) художественные явления средних веков — произведения живописи, музыки, архитектуры — стали живой и зримой действительностью; в бурных ритмах современности зазвучали соразмерные напевы древнерусского искусства, а краски, которые вчера еще представлялись блеклыми, становятся цветом, светом и воздухом эпохи.
Читатель представляется мне молодым и задорным умницей: старшеклассником, студентом… Все интересно моему читателю, цепкий взор примечает то, что, может быть, оставит других равнодушными, во всем хочется ему дойти до сути. Я же мечтаю своей работой помочь юному книгочею самостоятельно подойти к тому, что высказывал в беседах со мной выдающийся скульптор двадцатого столетия Сергей Тимофеевич Коненков. Он увлеченно говорил:
— Мы, современники полетов в космос, — по-своему истолковываем мысль Достоевского о том, что мир спасет красота. Мы стремимся к тому, чтобы человек и весь окружающий его. мир были прекрасными. Мы стремимся к тому, чтобы действительность стала гармоничной и возвышенной. В благоговейном отношении Достоевского к красоте, по-моему, есть что-то пророческое.
Я никогда не жалел о том, что посвятил жизнь поискам красоты. Изменяя себя, человек изменит и окружающий мир. Мы уже вступили в королевство счастья, добра и красоты. Возврата назад быть не может.
Моя книга — это размышления по поводу встреч с великими произведениями искусства и литературы нашей страны, с картинами окружающей нас природы. Круг этих встреч, естественно, ограничен авторскими интересами и возможностями. Я стараюсь также сообщить читателям — юным, пытливым, любознательным — сведения, для того чтобы сделать их путешествие в прошлое более интересным и полезным.
Эпоха Возрождения в свое время открыла для себя античность: развалины Греции и Рима стали школой прекрасного, образцом для подражания. Древнерусские художественные сокровища для нас — живые эстетические ценности. Они властно входят в жизнь. В них полно и верно выразилась душа народа, красочность его художественных впечатлений, значительность его мыслей. Бесконечные заснеженные просторы, луговые, лесные и речные пейзажи, летние грозы, осенняя листва, половодье весны — все это родное, домашнее, нерасторжимо связанное с народным искусством.
Слегка переиначивая слова летописца, я могу сказать, что любить свое прошлое — значит наследовать всю красоту жизни, ее славу и свет разума предков.
Как-то однажды в Москве в залах Академии художеств была устроена редкостная выставка, посвященная новым открытиям реставраторов. Демонстрировались произведения изобразительного искусства, спасенные от разрушающего влияния времени, над которыми потрудилась Центральная художественная научно-реставрационная мастерская имени академика И. Э. Грабаря. Тридцать с лишним лет художники-реставраторы возвращают к жизни шедевры и целые коллекции. Мы все любовались на выставке иконами круга Андрея Рублева, живописью конца шестнадцатого века из церкви Преображения Кирилло-Белозерского монастыря, древнерусским шитьем, совершеннейшим по рисунку и исполнению (епископское облачение словно соткано из золота и серебра), единственным в своем роде зеркалом царевны Софьи, привезенным в Москву из Архангельска… Проходя по залам Академии, нельзя было не вспомнить тех, кто одаряет нас «заколдованной красотою».
Движение за возрождение ценностей, завещанных нам предками, началось еще в минувшем веке.
Крупнейшие русские писатели, композиторы, художники, зодчие обращаются к сокровищнице древнерусского искусства и черпая в ней мотивы для новых произведений, и создавая переложения-стилизации, и восстанавливая то, что казалось утраченным навсегда. А. Бородин был некогда воодушевлен «Словом о полку Игореве» и лучшие годы жизни посвятил созданию оперы «Князь Игорь», которая вот уже много десятилетий шествует по сценам мира. Вспомним М. Мусоргского, И. Стравинского и С. Рахманинова, обращавшихся столь плодотворно к нашей музыкальной старине.
Среди пионеров, почувствовавших глубину и красоту старого искусства, должен быть назван Николай Константинович Рерих, неустанно совершавший путешествия по древнерусским городам, много трудившийся в художественном гнезде — Талашкине, под Смоленском, где были созданы художественные ремесленные мастерские, ставившие целью возрождение русского народного творчества.
Живописные полотна Рериха во всем мире (в Европе, Азии, Америке) в последние десятилетия пользуются особенно большим успехом: выставочные залы с трудом вмещают посетителей, желающих приобщиться к миру прекрасного, неразрывно связанному с нашей историей. Леонид Леонов так оценил значение Рериха для современности: «В особенности люблю раннего Рериха — он для меня как бы полное сладостных и пророческих видений окно детства — собственно моего и — моего народа. И всегда были близки мне его мысли и мечтания о свободном от зла и непогоды, светлом и чистом человечестве, — но еще ближе его страх утерять некое вечное сокровище, которое мы постепенно, незаметно и запросто разучиваемся ценить».
Источник: readli.net