Перейти на страницу:
– Дверца открывается автоматически! – поправляет Шота.
– Да. Потом нажимаешь кнопку, и выскакивает сигара, нажимаешь вторую кнопку – выскакивают спички, нажимаешь третью…
– И выскакивает жареный поросенок! – продолжает Шота. – Нажимаешь еще – выскакивает горячее гоми, потянешь из шланга – и пойдет то вино, то ткемали. Нажмешь одну педаль – получай крем-соду и шоколад. Нажимаешь вторую – польется задумчивая «Мравалжамиер»…
– И не жаль ему продавать такую машину! – удивляется Нестор.
– Ничего не поделаешь – нужда! – говорит Шота.
– Не надоело вам балагурить! – злится Цира.
На минуту все умолкают. Потом я продолжаю:
– Говорят, если переплавить все золото Форда и выковать из этого золота пояс, то можно было бы опоясать весь земной шар.
– Эх, мне бы застежку от того пояса… Какие бы зубы я себе вставил! – произнес мечтательно Нестор, показывая в улыбке свои черные зубы.
– Гм, зубы! – ухмыльнулся Шота. – Вот если бы то золото дали мне…
ЗОЛОТО 99,9% ИЗ СОТНИ РАЗЛИЧНЫХ КОНТАКТОВ!
– Что бы ты сделал? – спросил Нестор.
– Прежде всего – порвал бы все конспекты и тетради… Затем пошел бы к нашему декану, выложил бы перед ним на стол зачетную книжку и студенческий билет, вежливо попрощался бы и ушел… Впрочем, нет, перед уходом можно оставить ему с килограммчик золота – на марки, если соскучится, пусть напишет мне письмо… А потом – пардон, гуд бай, адье, будьте здоровы, шапку на голову и – прощайте.
– Не одолжишь мне тысячу рублей? Видишь, мне нечем расплатиться за комнату, – попросил я.
– Вот еще! А мне-то какое дело!
– Тетя Марта! Слышишь?
– Слышу, сынок, – отзывается тетя Марта. – Все вы одного поля ягоды – жулики и бездельники.
– Отвечайте на третий вопрос, – напоминает Цира.
– К третьему вопросу я не готов… – смущаюсь я.
– У кого есть вопросы? – обращается Цира к членам комиссии.
– Разрешите! – говорит Отар.
– Прошу прощения у уважаемой комиссии, но меня интересует – на самом ли деле этот дегенерат собирается послезавтра сдавать экзамен?
– Я отказываюсь отвечать! – возмущаюсь я. – Такого вопроса нет в программе!
Потом наступает черед следующего.
…Мы расходимся поздней ночью. Отар, Нестор и Шота живут в студгородке, Цира – на улице Мачабели. Каждый раз провожаю ее я. Цира – красивая девочка, голубоглазая, бледная и высокая. Почти все ребята нашего курса влюблены в Циру, но она никого не любит и ни с кем, кроме меня, не ходит. Мы часами просиживаем в саду, говорим, говорим без умолку или молчим.
И тогда мы похожи на влюбленных – так по крайней мере говорят товарищи.
…Мы медленно идем по проспекту Руставели. Дремлющие у магазинов ночные сторожа, вскинув голову, подозрительно косятся на нас и тут же снова засыпают, Они даже не подозревают, как прекрасен ночной Тбилиси. Кругом тишина. Лишь изредка слышатся далекий скрежет колес трамвая и сонные свистки постовых милиционеров…
– Ты любишь гулять ночью?
– Тебе не страшно?
Золото. Тайна происхождения золота.
– Чего же ты боишься?
– Вдруг нас… разденут?
– Меня разве только одеть могут…
– Ну, а если меня разденут?
– Тогда я закрою глаза!
– Только и всего! Хорош кавалер!
– Пожалуйста, буду смотреть на голую. Устраивает?
– Не шути, пожалуйста! Я знаю, вы, деревенские парни, сильные, но ужасные трусы!
– Я боюсь только ножа.
– И я. И револьвера тоже.
– А мышей ты не боишься?
– Боюсь. Зурико! Видишь? Двое мужчин! Они идут сюда!
– Они пьяны. Перейдем на другую сторону.
– Перейдем, прошу тебя! – Цира крепко прижалась ко мне.
– Не глупи! Стыдно!
Мужчины остановились перед Кашветской церковью, обнялись, долго целовали друг друга. Потом один свернул вниз по улице, второй направился прямо к нам.
Я, Бабушка, Илико и Илларион читать онлайн
переплавить все золото Форда и выковать из этого золота пояс, то можно было бы опоясать весь земной шар.
– Эх, мне бы застежку от того пояса… Какие бы зубы я себе вставил! – произнес мечтательно Нестор, показывая в улыбке свои черные зубы.
– Гм, зубы! – ухмыльнулся Шота. – Вот если бы то золото дали мне…
– Что бы ты сделал? – спросил Нестор.
– Прежде всего – порвал бы все конспекты и тетради… Затем пошел бы к нашему декану, выложил бы перед ним на стол зачетную книжку и студенческий билет, вежливо попрощался бы и ушел… Впрочем, нет, перед уходом можно оставить ему с килограммчик золота – на марки, если соскучится, пусть напишет мне письмо… А потом – пардон, гуд бай, адье, будьте здоровы, шапку на голову и – прощайте.
– А еще?
– Что – еще!
– Не одолжишь мне тысячу рублей? Видишь, мне нечем расплатиться за комнату, – попросил я.
– Вот еще! А мне?то какое дело!
– Тетя Марта! Слышишь?
– Слышу, сынок, – отзывается тетя Марта. – Все вы одного поля ягоды – жулики и бездельники.
– Отвечайте на третий вопрос, – напоминает Цира.
– К третьему вопросу я не готов… – смущаюсь я.
– У кого есть вопросы? – обращается Цира к членам комиссии.
– Разрешите! – говорит Отар.
– Пожалуйста!
– Прошу прощ
Навигация с клавиатуры: следующая страница — или пробел , предыдущая —
Источник: www.6lib.ru
Я, Бабушка, Илико и Илларион 20 стр.
— Я знал, что привезешь… — Илико взял сверток, встал и не спеша направился к калитке.
— Погоди, я провожу тебя…
Они вышли со двора и медленно зашагали по дороге. Я долго смотрел им вслед, пока их фигуры не растворились в темноте…
ЦИРА
Студенческие годы — счастливейшая пора в жизни человека. Нужно несколько лет прожить жизнью студента, чтобы по достоинству оценить прелесть корки черного хлеба, натертой чесноком; понять психологию трамвайного «зайца»; вкусить сладость потом заработанной тройки; испытать радость восстановления стипендии; почувствовать противную дрожь в коленях перед экзаменом; насладиться прохладой рассвета после бессонной ночи, проведенной над конспектами и учебниками; познать цену настоящей дружбы и, наконец, пережить гордость от того, что ты, вчерашний босоногий сельский мальчуган, сегодня являешься полноправным, уважаемым гражданином — студентом Государственного университета… Впрочем, как я ухитрился сдать приемные экзамены и стать студентом, — это навсегда останется необъяснимым чудом для Илико, Иллариона, моих лекторов и, пожалуй, для меня самоro. Единственный человек, который не сомневался в моих феноменальных способностях, — это моя бабушка.
Замечательные порядки в университете! Студент может в течение месяца не заглядывать в книгу — никто за это не поставит ему двойку в зачетной книжке; студент может прогулять пять, десять, пятнадцать лекций — никто за это не вызовет в деканат его родителей… На уроках, или, как их здесь называют, лекциях присутствуют сто-двести человек.
Часть присутствующих пишет, часть — рисует, одни мирно беседуют, другие решают кроссворды. Здесь можно встретить и мечтателей: они не пишут, не рисуют, не разговаривают они сидят молча и предаются мечтам. Почему они не делают это у себя дома или в парке — трудно понять. А многие сладко спят… Короче говоря, лекции созданы для таких людей, как я, и меня вполне устраивают.
Но у лекций, как и у всего на свете, есть один серьезный недостаток: рано или поздно они приближаются к концу. Программа исчерпана. Лектора иронически улыбаются студентам. Великая опасность надвигается на стан студенчества. Наступает эра тропической лихорадки — сессия.
Тогда мы собираемся на квартире одного из нас, грызем карандаши и конспекты, заучиваем наизусть целые главы из учебников, готовим шпаргалки, набиваем свои головы приобретенными в трехдневный срок обрывками знаний, бессонные и изможденные выходим на экзамены, отдуваемся, пыхтим, дрожим, что-то лепечем, потом, вытянув шеи, с ужасом всматриваемся в экзаменационный лист («A вдруг двойка»?!), увидев же заветную, долгожданную, милую сердцу тройку, улыбаемся до ушей и шатающейся походкой покидаем комнату…
…Вот и сейчас я и мои друзья сидим в моей комнате и готовимся к экзамену по экономической географии. Роль экзаменатора сегодня поручена Цире. Нестор, Отар, Хвтисо и Шота — экзаменационная комиссия.
— Студент Вашаломидзе! В каких странах света добывается олово, и у кого имеются наибольшие запасы этого металла? — грозно вопрошает Цира.
— Наибольшее количество олова, насколько я помню, у нашего сельского лудильщика Али, а где он его добывает, — это мне неизвестно.
— Ну вот, опять он дурака валяет! Если ты не хочешь заниматься, можешь уйти, а нам не мешай! сердится Нестор.
— Куда я уйду? Я за эту комнату двести пятьдесят рублей плачу.
— Чтоб ты провалился сквозь землю, бесстыдник!
О каких деньгах ты говоришь, когда за целый год я гроша медного от тебя не видела?! — подает реплику из своей комнаты тетя Марта.
— Вашаломидзе! Переходите ко второму вопросу!
Первого вопроса вы не знаете! — улыбается Цира.
— Уважаемый лектор, прошу вас…
— Зурико, перестань паясничать! — выходит из терпения Отар.
— Ладно… Второй вопрос — машиностроение в Соединенных Штатах Америки… Соединенные Штаты Америки состоят из штатов. Не подумайте только, что это — учрежденческие штаты, которые то раздувают, то сокращают…
— Зурико, ну что ты в самом деле! Рассказывай дальше! — обижается Цира.
— В Соединенных Штатах Америки машиностроение сильно развито. Только за один год Форд выпускает… Я точно не помню, сколько, но, говорят, на одного человека пять машин приходится… Стоит, оказывается, на улице машина, подходишь к ней, открываешь дверцу…
— Дверца открывается автоматически! — поправляет Шота.
— Да. Потом нажимаешь кнопку, и выскакивает сигара, нажимаешь вторую кнопку — выскакивают спички, нажимаешь третью…
— И выскакивает жареный поросенок! продолжает Шота. Нажимаешь еще — выскакивает горячее гоми, потянешь из шланга — и пойдет то вино, то ткемали. Нажмешь одну педаль — получай крем-соду и шоколад. Нажимаешь вторую — польется задумчивая «Мравалжамиер»…а
— И не жаль ему продавать такую машину! — удивляется Нестор.
— Ничего не поделаешь — нужда! — говорит Шота.
— Не надоело вам балагурить! — злится Цира.
На минуту все умолкают. Потом я продолжаю:
— Говорят, если переплавить все золото Форда и выковать из этого золота пояс, то можно было бы опоясать весь земной шар.
— Эх, мне бы застежку от того пояса… Какие бы зубы я себе вставил! — произнес мечтательно Нестор, показывая в улыбке свои черные зубы.
— Гм, зубы! — ухмыльнулся Шота. — Вот если бы то золото дали мне…
— Что бы ты сделался — спросил Нестор.
— Прежде всего — порвал бы все конспекты и тетради… Затем пошел бы к нашему декану, выложил бы перед ним на стол зачетную книжку и студенческий билет, вежливо попрощался бы и ушел… Впрочем, нет, перед уходом можно оставить ему с килограммчик золота — на марки, если соскучится, пусть напишет мне письмо… А потом — пардон, гуд бай, адье, будьте здоровы, шапку на голову и — прощайте.
— Не одолжишь мне тысячу рублей? Видишь, мне нечем расплатиться за комнату, — попросил я.
— Вот еще! А мне-то какое дело!
— Тетя Марта! Слышишь?
— Слышу, сынок, — отзывается тетя Марта. — Все вы одного поля ягоды — жулики и бездельники.
— Отвечайте на третий вопрос, — напоминает Цира.
— К третьему вопросу я не готов… — смущаюсь я.
— У кого есть вопросы? — обращается Цира к членам комиссии.
— Разрешите! — говорит Отар.
— Прошу прощения у уважаемой комиссии, но меня интересует — на самом ли деле этот дегенерат собирается послезавтра сдавать экзамен?
— Я отказываюсь отвечать! — возмущаюсь я. — Такого вопроса нет в программе! Потом наступает черед следующего.
…Мы расходимся поздней ночью. Отар, Нестор и Шота живут в студгородке, Цира — на улице Мачабели, Каждый раз провожаю ее я. Цира — красивая девочка, голубоглазая, бледная и высокая. Почти все ребята нашего курса влюблены в Циру, но она никого не любит и ни с кем, кроме меня, не ходит. Мы часами просиживаем в саду, говорим, говорим без умолку или молчим. И тогда мы похожи на влюбленных — так по крайней мере говорят товарищи.
…Мы медленно идем по проспекту Руставели. Дремлющие у магазинов ночные сторожа, вскинув голову, подозрительно косятся на нас и тут же снова засыпают, Они даже не подозревают, как прекрасен ночной Тбилиси. Кругом тишина. Лишь изредка слышатся далекий скрежет колес трамвая и сонные свистки постовых милиционеров…
— Ты любишь гулять ночью?
— Тебе не страшно?
— Чего же ты боишься?
— Вдруг нас… разденут?
— Меня разве только одеть могут…
— Ну, а если меня разденут?
— Тогда я закрою глаза!
— Только и всего! Хорош кавалер!
— Пожалуйста, буду смотреть на голую. Устраивает?
— Не шути, пожалуйста! Я знаю, вы, деревенские парни, сильные, но ужасные трусы!
— Я боюсь только ножа.
— И я. И револьвера тоже.
— А мышей ты не боишься?
— Боюсь. Зурико! Видишь? Двое мужчин! Они идут сюда!
— Они пьяны. Перейдем на другую сторону.
— Перейдем, прошу тебя! — Цира крепко прижалась ко мне.
— Не глупи! Стыдно!
Мужчины остановились перед Кашветской церковью, обнялись, долго целовали друг друга. Потом один свернул вниз по улице, второй направился прямо к нам.