Писать о «Поэме без героя» Анны Ахматовой нелегко. Трудно удержаться от цитат и еще труднее их обрывать. Слово в поэме точно и выверено (пушкинская родословная устанавливается сразу).
Вместе с тем в поэме сложный вихревой водоворот течений, видимых и подводных. Пересеченность многих орбит бытия и сознания, характерная для современного искусства. Внутренний монолог внедряется в рассказ. Повествование растворяется в лирических волнах. Непрерывные переходы во времени – от сиюминутного к вчерашнему, к давно прошедшему (и обратно).
Страницы дневника – и летопись века. Взгляд сверху, с самой высокой точки – и зорко подмеченные детали. Канун первой мировой войны – и дни Великой Отечественной.
Скрещиваются все стихии: «огонь» трагедийной патетики и «влага» лирики, «земля» реальнейших подробностей и «воздух» далей прошлого и настоящего.
Попробуем оглядеть поэму хотя бы так, как осматривают «Граждане города Кале» Огюста Родена: обходя изваяние со всех сторон.
1
Пришивной ,,язычок,, в валяных ботинках. Мастер-класс от Марины Климчук
В «лиричнейшей» лирике Ахматовой издавна пробивалась струя «драматургии». Не только как внутренний драматизм, но и как зримое, совершающееся как будто на наших глазах столкновение.
…Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот…
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру».
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».
Ведь это театр, не правда ли? Самый конец акта (по традиции третьего, когда все коллизии сплетаются в тугой, нерасторжимый узел). И зрительный зал застывает, боясь шелохнуться в безмолвии, полном напряжения.
Если мы вспомним эти давние стихи, нам уже, не покажется удивительным, что в центре первой части поэмы («Девятьсот тринадцатый год. Петербургская повесть»), можно сказать, классический театральный треугольник: Пьеро – Коломбина – Арлекин («Коломбина десятых годов», «И томился драгунский Пьеро»). Упоминается «из-за ширм Петрушкина маска» – прославленный балет Стравинского, построенный на этом же сюжете.
Как «рассказчика» мы знаем Ахматову со времен поэмы «У самого моря». Но то был рассказ-монолог, непосредственно примыкавший к лирическим циклам. В «Петербургской повести» мы впервые встречаемся с «объективным» рассказом.
…Новогодний бал-маскарад. Героиня – актриса и танцовщица, покоряющая сердца «ослепительной ножкой своей». Влюбленный в нее драгунский корнет, пишущий стихи. Торжествующий соперник посылает ей на балу розу в бокале.
«Ветер, полный балтийской соли, бал метелей на Марсовом поле и невидимых звон копыт». Пьеро ждет Коломбину. «Он за полночь под окнами бродит, на него беспощадно наводит тусклый луч угловой фонарь». Она вернулась с бала не одна: «Кто-то с ней «без лица и названья»… недвусмысленное расставанье сквозь косое пламя костра».
И кровавый конец: самоубийство…
На площадке пахнет духами,
И драгунский корнет со стихами
И с бессмысленной смертью в груди…
Обувь для елок -топотушек, гномов и интерьерного новогоднего сапожка. Часть 1, подготовка основы
Он – на твой порог!
Трагедийный колорит усилен искусным «операторским» освещением: «бал метелей», одновременно тусклый и беспощадный луч фонаря, косое, зловещее пламя костра.
Своеобразный «монизм» Ахматовой нам давно знаком. Переживание окрашивало вещи и явления. «Солнца бледный тусклый лик» отражал «предчувствие беды». Все жило и умирало вместе с жизнью и смертью чувства.
Отсюда параллелизм описания и внутреннего монолога. «Ива на небе пустом распластала веер сквозной. Может быть лучше, что я не стала вашей женой».
И в смертном финале новогодней ночи описание чередуется с внутренним монологом. Любимая появилась с новым избранником.
Он увидел. Рухнули зданья…
И в ответ обрывок рыданья:
«Ты – Голубка, солнце, сестра!
Я оставлю тебя живою,
Но ты будешь моей вдовою,
Правда, это единственный случай внутреннего монолога «от персонажа». Вообще же интонационный строй поэмы определен голосом «от автора». И первое, что сразу бросается в глаза: отпала замкнутость в собственных душевных бурях, свойственная молодой Ахматовой; исчезли мотивы самоуглубленного ожидания, а иногда усталой покорности судьбе.
Опаляющий огонь гнева. С ним соседствует пламенный жар сочувствия.
Сколько горечи в каждом слове,
Сколько мрака в твоей любови,
И зачем эта струйка крови
Бередит лепесток ланит?
Боль в каждом звуке. Как будто давнишний выстрел ранил сердце автора.
Юный поэт, жизнь которого так безвременно, так трагически оборвалась… Классический – еще от Пушкина и Лермонтова идущий – трагедийный мотив русской жизни. Но ведь там поэт погибал от чужой пули, а здесь от собственной. Там были виновники, а здесь? Здесь они тоже есть. Автору есть кого жалеть и кого обвинять.
Тут необходимо одно отступление.
Как уже сообщил Корней Чуковский, в «Петербургской повести» воссоздана жизненная драма, действительно приключившаяся в Петербурге в 1913 году. Коломбина – блеснувшая в те годы актриса Ольга Афанасьевна Глебова-Судейкина (жена известного по «Миру искусства» художника Судейкина). Читателю, который интересуется реальными прототипами, можем сообщить и имя Пьеро: Всеволод Князев, драгунский корнет, выпустивший книжку стихов, не лишенных дарования 1 .
Но смысл «Петербургской повести», разумеется, не в истинности» происшествия. Поэта вдохновил не сенсационный случай из газетной хроники, в сущности, столь тривиальный.
В поэме не только отсутствуют (как водится) подлинные имена. Нет имен вообще. Героиня названа «козлоногой», «белокурым чудом», «подругой поэтов». Даже «деревенской девкой-соседкой» (по ее прошлому). Герой – «драгунский Пьеро», «Иванушка древней сказки», «корнет со стихами».
Соперник – «демон сам с улыбкой Тамары».
Ольга Глебова-Судейкина, Всеволод Князев – не герои «девятьсот тринадцатого года». Они лишь прообразы. И если «корнет со стихами», по-видимому, очень близок к прототипу, то этого нельзя столь же определенно сказать о Коломбине.
Напомним, что в «Anno Domini» есть стихотворение, посвященное О. А. Глебовой-Судейкиной.
Пророчишь, горькая, и руки уронила,
Прилипла прядь волос к бескровному челу.
И улыбаешься – о, не одну пчелу
Румяная улыбка соблазнила
И бабочку смутила не одну.
Как лунные глаза светлы, и напряженно
Далеко видящий остановился взор.
То мертвому ли сладостный укор,
Или живым прощаешь благосклонно
Твое изнеможенье и позор?
Героиня выступает в какой-то мере даже жертвой. Быть может, виновница кровавого финала имела основания бросить «укор» мертвому? И даже была вправе «прощать» твое изнеможенье и позор?
Вопросы поставлены. Ответа на них не дано. Вероятно, потому, что ответы могли быть разные 2 .
В «Поэме без героя» ответ один. Образ Коломбины освещен холодным, беспощадным светом. Безжалостным оком следит автор за героиней:
Как копытца, топочут сапожки,
Как бубенчик, звенят сережки,
В бледных локонах злые рожки,
Окаянной пляской пьяна…
Даже жилище ее описано ничего не прощающим пером обвинителя. «В стенах лесенки скрыты витые, а на стенах лазурных святые – полукрадено это добро». Ни тени снисхождения. Почему же случай такой давности воскрешен и по-новому истолкован Ахматовой в поэме? Почему он стал краеугольным камнем всей первой части триптиха?
В Контрасте маскарадного веселья и безвременной гибели юноши Ахматова узрела некий знак времени, тлетворное дыхание господствовавшего жизненного порядка. Недаром даны обобщающие эпитеты: «Коломбина десятых годов», «Петербургская кукла, актерка».
Сквозь частную трагедию проглянуло нечто неизмеримо большее. Нашумевшая драма ревности и самоубийства оказалась как бы срезом смертельной язвы, разъедавшей верхушку общества, обрекшей ее на гибель.
2
В стихах Ахматовой часто встречается слово «зеркало».
Все унеслось прозрачным дымом,
Истлело в глубине зеркал…
Теперь улыбки кроткой
Не видеть зеркалам.
И то зеркало, где, как в чистой воде,
Ты сейчас отразиться мог.
Обыкновенная часть обстановки, деталь окружающего? Нет, не только. Зеркала – участники той жизни, что в них отражена:
Где странное что-то в вечерней истоме
Хранят для себя зеркала.
И даже подчас одарены речью:
Завтра мне скажут, смеясь, зеркала…
Слишком часто появляется этот образ, чтобы быть случайным. Сквозь «Поэму без героя»»зеркала» проходят своеобразным лейтмотивом.
Вспомним знаменитую картину Веласкеса «Менины» (придворные дамы). Веласкес изобразил свою мастерскую. В ней разместились пятилетняя инфанта Маргарита и ее двор.
Рядом с ними художник поместил и себя (у левого края картины). «Стоя перед большим холстом», Веласкес «пишет портрет королевской четы, которая находится за пределами картины, на месте зрителя, и последний видит лишь ее отражение в зеркале, висящем на противоположной стене мастерской» 3 . Поместив себя среди персонажей картины, художник оказался как бы в двух мирах одновременно. И вне картины. И внутри ее, рядом со своими созданиями. И в мире реально существующем. И в поэтическом, созданном им самим.
- Сохранившиеся у Ахматовой портреты живых участников «Петербургской повести» несут на себе выразительный отпечаток времени. Корнет – в полной парадной форме, Левая рука картинно лежит на эфесе. Но лицо простодушное, открытое, без всякого налета щеголеватости, позировки, парадности. В серых глазах ожидание чего-то неожиданного, очень светлого. Героиня – прельстительная вакханка, В призывной улыбке – бесовская жажда наслаждений. Но есть и более поздняя фотография: лицо – усталое и грустное. [↩]
- В экземпляре своего однотомника 1961 года («Стихотворения. 1909 – 1960», Гослитиздат), подаренном автору этих строк, Анна Ахматова внесла от руки несколько исправлений и дополнений. В частности, над стихотворением «Тень» (из цикла «В сороковом году») поставлено посвящение «S». Начинается оно так: «Всегда нарядней всех, всех розовей и выше, зачем всплываешь ты со дна погибших лет». Стихотворение датировано тем же 1940 годом, когда писалась первая часть поэмы «Девятьсот тринадцатый год». Но, как свидетельствует Анна Ахматова, поэма пришла к ней в «Фонтанный Дом в ночь на 27 декабря 1940 г.» («Посвящение»). А в стихотворении «Тень», написанном раньше, она как бы отбивается от воспоминаний. «…Флобер, бессонница и поздняя сирень – тебя, красавицу тринадцатого года – и твой безоблачный и равнодушный день напомнили… а мне такого рода – воспоминанья не к лицу. О тень!» Не напрашивается ли догадка, что «S» – это Судейкина? Тогда обращают на себя внимание слова «безоблачный и равнодушный день». Совсем иная интонация, чем в стихотворении, помещенном выше. [↩]
- Н. Заболотская, Веласкес, «Советский художник», М. – Л. 1965, стр. 41. [↩]
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.
Источник: voplit.ru
Как козочка скачешь.
Как копытца, топочут сапожки,
Как бубенчик, звенят серёжки,
В бледных локонах злые рожки,
Окаянной пляской пьяна, —
Словно с вазы чёрнофигурной
Прибежала к волне лазурной
Так парадно обнажена.
А.Ахматова
Стучат каблучонки,
Как будто копытца, —
Девчонка к колонке
Сбегает напиться.
А.Вознесенский
Как козочка скачешь,
По жизни несёшься,
Немного поплачешь,
Затем посмеёшься.
Ты жизнью играешь,
Плюёшь на ошибки,
К себе зазываешь
Задорной улыбкой.
И стройные ножки,
И губки в порядке,
От жизни берёшь ты,
Ну, всё, без остатка.
А я, постаревший,
Козёл бородатый,
Совсем отупевший
Бреду всё куда-то.
Хочу я напиться,
К воде подбредаю,
А эта девица
Уж воду лакает.
Воды не осталось,
Всю выпили козы,
А мне лишь достались
Солёные слёзы.
Рецензия на «Как козочка скачешь. »
Козлу не угнаться
За козочкой резвой,
Напрасно стараться,
Будь пьяный иль трезвый!
Пусть бес и в ребро
Тебя к ней подгоняет,
Но брака тавро
Никогда не линяет. )))
Эдель Вайс 04.01.2015 10:15
Козлов на свете есть немало —
Рогатых, глупых и с хвостом.
Я от такого убежала.
И не жалею я о том. )))))
Марианна Лебедева 05.01.2015 00:52
Нафиг нам козлы седые,
Мы ж с тобою молодые!
Пусть капусты недород,
В наш не пустим огород!:)))
Эдель Вайс 29.11.2022 18:32
Марианна, доброе утро! Как здоровье, как голова твоя? А про козочек и козлов смешно! У меня есть папка: «Коротко о не любви», что подобном писала немного в другом ключе. Почитай, если интересно:
Ага. Полным-полно подобных «козлов», «баранов», «петухов» и фуфы-рящихся «павлинов». Зверинец, чесслово. )))
Твоё — «Коротко о не любви» — прочла. И с вашими разговорами с Мариной Сехиной — согласна. Точно!
Всякие «козочки» крутятся вокруг богатеньких, «а те и рады приобщиться к молодому телу или примоститься!»
Вот мой стишок про подобного «павлина», которые потом становятся «чудищами». —
http://stihi.ru/2021/03/12/5879 — и делают девушек «рабами».
А я тебе ответила. — «Не случилось, — и не надо,
— Мне неплохо быть одной.». — Это точно!
А сколько шоу-звездюлек оказываются бытыми мужьями.
Много таких «примеров» — в реале. (((
НЕ на-а-адо — такого «добра». )))
Ай. — «бИтыми мужьями». Но — к их счастью. — «за-бЫтыми». )))
Про здоровье. — Вроде по-легчало. Ничо. — еСчо «по-скрипим» косточками. )))
Славбо — Альцгеймера нет. и «деменции». — о которых говорили.
На это произведение написаны 23 рецензии, здесь отображается последняя, остальные — в полном списке.
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.
Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
Источник: stihi.ru
Поэма без героя
Также данная книга доступна ещё в библиотеке. Запишись сразу в несколько библиотек и получай книги намного быстрее.
Как читать книгу после покупки
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
По вашей ссылке друзья получат скидку 10% на эту книгу, а вы будете получать 10% от стоимости их покупок на свой счет ЛитРес. Подробнее
Стоимость книги: 29 ₽
Ваш доход с одной покупки друга: 3,00 ₽
Чтобы посоветовать книгу друзьям, необходимо войти или зарегистрироваться Войти
Поэма без героя
Электронная книга
Поэма без героя
У самого моря
Электронная книга
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
По абонементу вы каждый месяц можете взять из каталога одну книгу до 700 ₽ и две книги из персональной подборки. Узнать больше
Оплачивая абонемент, я принимаю условия оплаты и её автоматического продления, указанные в оферте
Оплатить Отмена
Ты спроси у моих современниц, Каторжанок, «стопятниц», пленниц, И тебе порасскажем мы, Как в беспамятном жили страхе, Как растили детей для плахи, Для застенка и для тюрьмы.
+11 innashpitzberg_LiveLib
Ты спроси у моих современниц, Каторжанок, «стопятниц», пленниц, И тебе порасскажем мы, Как в беспамятном жили страхе, Как растили детей для плахи, Для застенка и для тюрьмы.
А за проволокой колючей, В самом сердце тайги дремучей — Я не знаю, который год, – Ставший горстью лагерной пыли, Ставший сказкой из страшной были, Мой двойник на допрос идет.
+8 innashpitzberg_LiveLib
А за проволокой колючей, В самом сердце тайги дремучей — Я не знаю, который год, – Ставший горстью лагерной пыли, Ставший сказкой из страшной были, Мой двойник на допрос идет.
Карнавальной полночью римской И не пахнет. Напев Херувимской У закрытых церквей дрожит. В дверь мою никто не стучится, Только зеркало зеркалу снится, Тишина тишину сторожит.И со мною моя «Седьмая», Полумертвая и немая, Рот ее сведен и открыт, Словно рот трагической маски, Но он черной замазан краской И сухою землей набит.Враг пытал: «А ну, расскажи-ка», Но ни слова, ни стона, ни крика Не услышать ее врагу. И проходят десятилетья, Пытки, ссылки и казни – петь я В этом ужасе не могу.
+8 innashpitzberg_LiveLib
Карнавальной полночью римской И не пахнет. Напев Херувимской У закрытых церквей дрожит. В дверь мою никто не стучится, Только зеркало зеркалу снится, Тишина тишину сторожит.И со мною моя «Седьмая», Полумертвая и немая, Рот ее сведен и открыт, Словно рот трагической маски, Но он черной замазан краской И сухою землей набит.Враг пытал: «А ну, расскажи-ка», Но ни слова, ни стона, ни крика Не услышать ее врагу. И проходят десятилетья, Пытки, ссылки и казни – петь я В этом ужасе не могу.
Ты сбежала сюда с портрета, И пустая рама до света На стене тебя будет ждать. Так плясать тебе – без партнера! Я же роль рокового хора На себя согласна принять. На щеках твоих алые пятна; Шла бы ты в полотно обратно; Ведь сегодня такая ночь, Когда нужно платить по счету… А дурманящую дремоту Мне трудней, чем смерть, превозмочь.
Ты в Россию пришла ниоткуда, О мое белокурое чудо, Коломбина десятых годов! Что глядишь ты так смутно и зорко, Петербургская кукла, актерка, Ты – один из моих двойников. К прочим титулам надо и этот Приписать. О подруга поэтов, Я наследница славы твоей, Здесь под музыку дивного мэтра — Ленинградского дикого ветра И в тени заповедного кедра Вижу танец придворных костей…
+8 innashpitzberg_LiveLib
Ты сбежала сюда с портрета, И пустая рама до света На стене тебя будет ждать. Так плясать тебе – без партнера! Я же роль рокового хора На себя согласна принять. На щеках твоих алые пятна; Шла бы ты в полотно обратно; Ведь сегодня такая ночь, Когда нужно платить по счету… А дурманящую дремоту Мне трудней, чем смерть, превозмочь.
Ты в Россию пришла ниоткуда, О мое белокурое чудо, Коломбина десятых годов! Что глядишь ты так смутно и зорко, Петербургская кукла, актерка, Ты – один из моих двойников. К прочим титулам надо и этот Приписать. О подруга поэтов, Я наследница славы твоей, Здесь под музыку дивного мэтра — Ленинградского дикого ветра И в тени заповедного кедра Вижу танец придворных костей…
Как копытца, топочут сапожки, Как бубенчик, звенят сережки, В бледных локонах злые рожки, Окаянной пляской пьяна, — Словно с вазы чернофигурной Прибежала к волне лазурной Так парадно обнажена. А за ней в шинели и в каске Ты, вошедший сюда без маски, Ты, Иванушка древней сказки, Что тебя сегодня томит? Сколько горечи в каждом слове, Сколько мрака в твоей любови, И зачем эта струйка крови Бередит лепесток ланит?
+7 innashpitzberg_LiveLib
Как копытца, топочут сапожки, Как бубенчик, звенят сережки, В бледных локонах злые рожки, Окаянной пляской пьяна, — Словно с вазы чернофигурной Прибежала к волне лазурной Так парадно обнажена. А за ней в шинели и в каске Ты, вошедший сюда без маски, Ты, Иванушка древней сказки, Что тебя сегодня томит? Сколько горечи в каждом слове, Сколько мрака в твоей любови, И зачем эта струйка крови Бередит лепесток ланит?
И открылась мне та дорога, По которой ушло так много, По которой сына везли, И был долог путь погребальный Средь торжественной и хрустальной Тишины Сибирской Земли. От того, что сделалось прахом, Обуянная смертным страхом И отмщения зная срок, Опустивши глаза сухие И ломая руки, Россия Предо мною шла на восток.
+7 innashpitzberg_LiveLib
И открылась мне та дорога, По которой ушло так много, По которой сына везли, И был долог путь погребальный Средь торжественной и хрустальной Тишины Сибирской Земли. От того, что сделалось прахом, Обуянная смертным страхом И отмщения зная срок, Опустивши глаза сухие И ломая руки, Россия Предо мною шла на восток.
Не дождался желанных вестниц… Над тобой – лишь твоих прелестниц, Белых ноченек хоровод. А веселое слово – дома — Никому теперь незнакомо, Все в чужое глядят окно. Кто в Ташкенте, а кто в Нью-Йорке, И изгнания воздух горький — Как отравленное вино.
+6 innashpitzberg_LiveLib
Не дождался желанных вестниц… Над тобой – лишь твоих прелестниц, Белых ноченек хоровод. А веселое слово – дома — Никому теперь незнакомо, Все в чужое глядят окно. Кто в Ташкенте, а кто в Нью-Йорке, И изгнания воздух горький — Как отравленное вино.
А не ставший моей могилой, Ты, крамольный, опальный, милый, Побледнел, помертвел, затих. Разлучение наше мнимо: Я с тобою неразлучима, Тень моя на стенах твоих, Отраженье мое в каналах, Звук шагов в Эрмитажных залах, Где со мною мой друг бродил, И на старом Волковом Поле, Где могу я рыдать на воле Над безмолвием братских могил.
+6 innashpitzberg_LiveLib
А не ставший моей могилой, Ты, крамольный, опальный, милый, Побледнел, помертвел, затих. Разлучение наше мнимо: Я с тобою неразлучима, Тень моя на стенах твоих, Отраженье мое в каналах, Звук шагов в Эрмитажных залах, Где со мною мой друг бродил, И на старом Волковом Поле, Где могу я рыдать на воле Над безмолвием братских могил.
Я ль растаю в казенном гимне? Не дари, не дари, не дари мне Диадему с мертвого лба. Скоро мне нужна будет лира, Но Софокла уже, не Шекспира. На пороге стоит – Судьба.
+6 innashpitzberg_LiveLib
Я ль растаю в казенном гимне? Не дари, не дари, не дари мне Диадему с мертвого лба. Скоро мне нужна будет лира, Но Софокла уже, не Шекспира. На пороге стоит – Судьба.
Мой редактор был недоволен, Клялся мне, что занят и болен, Засекретил свой телефон И ворчал: «Там три темы сразу! Дочитав последнюю фразу, Не поймешь, кто в кого влюблен,Кто, когда и зачем встречался, Кто погиб, и кто жив остался, И кто автор, и кто герой, — И к чему нам сегодня эти Рассуждения о поэте И каких-то призраков рой?»
+6 innashpitzberg_LiveLib
Мой редактор был недоволен, Клялся мне, что занят и болен, Засекретил свой телефон И ворчал: «Там три темы сразу! Дочитав последнюю фразу, Не поймешь, кто в кого влюблен,Кто, когда и зачем встречался, Кто погиб, и кто жив остался, И кто автор, и кто герой, — И к чему нам сегодня эти Рассуждения о поэте И каких-то призраков рой?»
Источник: www.litres.ru