зря вы не читали Адама Смита. но Пушкина читали поэтому отвечу- деньги — это эквивалент товара, то есть золото- эквивалент продукта. обменная величина. золото кушать нельзя. не вкусное. да и ездить на нем не возможно. золото- как я уже сказал выше- точнее Адам Смит- средство обмена товаров между собой. вытесненная бумажками.
| ЕЩЕ ОТВЕТЫ |
Просветленный (656929)
Он был великий эконом,
то есть умел судить о том,
зачем все пьют и там и тут,
хоть цены всё у нас растут.
Верховный Наставник (110924)
Ему (государству) не нужно золота (валюты), что покупать те продукты, которые не произведены дома.
Т.е. обоснование политики импортозамещения.
Источник: qna.center
Не нужно золота ему, когда простой продукт имеет
Бассейну кранты🥲
Когда в магазин Ура-Губы привозят копченый палтус, за ним тут же выстраиваются очереди. В которых, кстати, не только жители самого села, но и приезжие из Видяева, Заозерска, Североморска, даже из Мурманска. Уходит деликатес влет. И это понятно: уж больно отличается здешний продукт, который выпускает СПК «Рыболовецкий колхоз «Энергия», от того, что производят по новым технологиям — с помощью коптильной жидкости.
Страна в миниатюре
— Мы в своем коптильном производстве технологии не меняем, — с гордостью говорит начальник цеха по переработке морепродуктов Александр Колеганов. — Как раньше коптили на опилках, так и сегодня — обходимся без жидкой химии. Специально и машину для изготовления опилок приобрели.
В этом цехе пахнет не только палтусом. Чувствуется и дух прежних времен. В комнате отдыха до сих пор висит огромный портрет Брежнева — видно, в память о том, что своего расцвета «Энергия» достигла как раз в 70-80-е годы, став колхозом-миллионером. Тогда в старинном селе, примостившемся там, где речка Ура впадает в одноименную губу Баренцева моря, строились пятиэтажки, появились плавучие мастерские для ремонта колхозных судов, школа, поликлиника, детский сад, детский санаторий областного значения, новый клуб.
— У нас здесь раньше была страна в миниатюре, — рассказывает управляющая колхозом Татьяна Семенцова. — Я, к примеру, в Ура-Губу приехала 45 лет назад по направлению после Дмитровского рыбопромышленного техникума из Подмосковья. Александр Колеганов — из Дагестана. Заведующая животноводческой фермой Зоя Гнелицкая прибыла из Адыгеи.
Рыбообработчик коптильного цеха Михаил Морозов — из Пензы. Раньше ведь нас посылали во все концы страны по распределению. А теперь многие выпускники, знаю, мечтают, чтобы куда-то направили, да нет больше этой системы, сами работу ищут.
От рыбалки до рыбалки
«И отчего не нужно золото ему, когда простой продукт имеет»
Потом продолжают вдалбливать в головы студента-экономистам и в итоге мир получает своих могильщиков. Для тех же, кто все-таки предпочитает понимать происходящие в капиталистическом мире процессы, издана чуть ли не первая со времен «Капитала» книга — «Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными» . Книга о том, чем плохи современная экономическая теория и основанная на ней политика сильных мира сего, а также о том, почему богатые страны — богаты.
Новое Простоквашино ⭐ Золотая карта 💳 премьера на канале Союзмультфильм 2022
«Сегодняшнее коллективное понимание мира погрязло в экономических заблуждениях, рожденных холодной войной, когда существовали экономические теории, основанные на иллюзорной системе Давида Рикардо, и каждая рисовала собственную утопию — утопию плановой экономики и утопию свободного рынка». Эта цитата выражает одну из главных идей книги Эрика Райнерта.
Наверное, многие читатели и не вспомнят, кто такой Давид Рикардо. Разве что скажут, что это известный экономист, писавший до Карла Маркса и оказавший на него влияние. Но именно в Рикардо направлена основная часть теоретических стрел Райнерта. Достается также Адаму Смиту, Полу Самуэльсону и Полу Кругману. При этом автор знает, о чем говорит: труды атакуемых он внимательно прочитал.
Настолько внимательно, что берется утверждать: «невидимая рука рынка» в самой известной работе Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов» упомянута только один раз и не совсем в нынешнем контексте.
Так в чем же виноваты отцы-основатели современной экономической науки? Если кратко, то они, по мнению автора книги, предложили концепцию «сравнительного преимущества» — когда каждый субъект специализируется на том, что у него лучше всего получается, потом на свободном рынке все обмениваются результатами своего труда, и в итоге наступает равновесие. Именно эти идеи — свободного рынка и специализации — предлагают нынешние советники из Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка развивающимся странам.
В реальной жизни, утверждает Райнерт, зажиточные государства богатели совсем по иным схемам. Например, Великобритания начала богатеть еще при Генрихе VII, который, взойдя на трон в 1485 году, ввел налог на вывоз необработанной шерсти, подрывая сырьевую базу флорентийских производителей шерстяной ткани.
А их английских конкурентов он освобождал от налогов и давал временную монополию на торговлю в определенных регионах. Англичане следовали примеру голландцев. А вот Испания, в которую во времена Конкисты хлынуло золото, пошла другим путем.
В результате и собственную экономику загубила (резко взлетели цены), и богатство удержать не смогла — всё золото ушло в Венецию и Голландию, где как раз была сосредоточена промышленность. Потом английским путем пошли освободившиеся от опеки британской короны Штаты, которым до того не разрешали развивать свое производство. И даже в послевоенной Европе схема была та же.
По Райнерту, стране лучше иметь неэффективную собственную промышленность, чем не иметь никакой. И надо сперва дать ей развиться (прикрыв рынок с помощью тех или иных форм государственного вмешательства), а уж потом начинать свободную торговлю. Ибо именно промышленность создает богатство.
Потому что это, как правило, деятельность с возрастающей отдачей или, иначе говоря, с возможностью экономии на масштабах (при увеличении объема производства каждая новая единица продукции обходится дешевле). А вот в сельском хозяйстве или добыче полезных ископаемых — наоборот. При росте спроса, например, на зерно приходится осваивать всё менее плодородные участки.
В послевоенной Европе был поставлен жесткий эксперимент. Тогдашние правители прекрасно понимали значение промышленности и пытались деиндустриализовать Германию (План Моргентау). Даже шахты пытались заливать водой и цементом. А потом поняли, что это может плохо кончиться. «Существует заблуждение, что новую Германию… можно превратить в сельскую страну.
Это невозможно сделать, не уничтожив или не вывезя из нее 25 миллионов жителей», — заявил в 1947-м бывший президент США Генри Гувер. В итоге был запущен План Маршалла, наоборот, поднимавший промышленность послевоенной Европы.
В итоге сегодня, как утверждает Райнерт, богатые страны специализируются на видах деятельности с возрастающей отдачей, а бедные — на деятельности с отдачей убывающей, фактически — на бедности. В этом-то и состоит главная ошибка классических экономистов: они сосредоточились на торговле, на обмене, выпустив из виду производство, качественные отличия видов деятельности и появление инноваций, меняющих экономическую структуру.
При всем при этом автор — вовсе не кабинетный ученый. Он объездил 49 стран, изучая тамошнее экономическое положение — от Перу до Монголии, от Эстонии до Танзании. И, судя по его наблюдениям, везде следование рекомендациям МВФ приводило к плачевным последствиям.
В Монголии, которую Райнерт именует лучшей ученицей Всемирного банка среди бывших коммунистических стран, 90% промышленности было уничтожено всего за два-три года. Выпуск хлеба снизился на 71%, книг и газет — на 79. Росли только производство алкоголя и сбор птичьего пуха. А затем Джеффри Сакс (один из авторов концепции шоковой терапии, некогда советник украинского и российского правительств, с 2000 года — специальный советник Генерального секретаря ООН по борьбе с бедностью) предложил монголам со страниц The Economist специализироваться на производстве компьютерных программ. Выпустив при этом из виду, что за пределами столицы Улан-Батора электричество в стране есть только у четырех процентов домохозяйств.
А первые консультанты из Всемирного банка, прибывшие в Эстонию, советовали ей закрыть свои университеты. «В будущем, — объясняли они, — Эстония будет иметь сравнительное преимущество в таких видах экономической деятельности, для которых университетское образование не потребуется». Эстонцы обиделись: Тартуский университет был основан еще в 1632-м. И хотя эмиссары Всемирного банка с тех пор таких рекомендаций не дают, своих позиций, как доказывает автор книги, принципиально не поменяли.
Источник: mikle1.livejournal.com