В конце сунской эпохи (960—1279) [начальник уезда Юньчэн Гэ] Тяньси со своим подчиненным [тюремным надзирателем Би] Инъюанем сопровождали обоз с заключенными в провинциальный центр. Среди заключенных были Цянь Цзи и несколько осужденных вместе с ним повстанцев. Прибыв в провинциальный центр, Тяньси отыскал Хэ Тайпина, инспектора при судебном надзирателе [тисин].
Тот спросил у Тяньси, почему он самолично решил доставить заключенных в город, а не доверил это поручение кому-то из своих людей. Тяньси сказал, что из-за боязни, как бы заключенные не стали отпираться от своих показаний. Чтобы обезопасить себя от такой напасти, он хотел бы прежде навестить генерал-губернатора [аньфаши] Лю Биня и убедить в своей правоте.
Хэ Тайпин поинтересовался, сколько денег он прихватил с собой. «500 лянов серебром». По мнению Хэ Тайпина, это было слишком мало. Требуется самое малое 2000 лянов серебром. 1000 он мог бы достать, а вот о недостающих 500 лянах должен позаботиться Тяньси. Тот стал советоваться со своим помощником Инъюанем. Оказалось, что возвращаться домой за 500 лянами нет времени.
Что, если бы вы стали спартанцем на один день?
Как же поступить? И Инъюань предлагает «развесить на дереве цветы». Он хороший приятель младшего архивариуса (кунму) управы Вана и попросит того письменно подтвердить получение 500 лянов серебром. А эту сумму ему затем доставят.
Замысел удался. Вместе с удостоверяющей получение указанной суммы распиской Тяньси смог передать генерал-губернатору Лю Биню 2000 лянов серебром. Все прошло, как и хотели.
«Деревом» выступили имеющиеся 1500 лянов серебром. Развешенными на дереве цветами явилась любезно предоставленная расписка о якобы внесенных в казну генерал-губернатора 500 лянов серебром. Данный эпизод взят из [24 (94) главы] «Полного заключительного повествования о Речных заводях» [ «Цзе шуйху цюань чжуань»] Юй Ваньчуня [1794–1849].[407]
Дракон в облаках
«Шэнь-цзы сказал: «Летающий дракон (Фэйлун) летает в облаках, а прыгающая змея (Тэншэ) плавает в тумане. Уйдут облака, рассеется туман, и дракон и змея станут похожи на цикаду и муравья; они потеряют почву.
Если добродетельный в подчинении у негодного, власть становится слабой, а положение низким, тогда как при обратном условии вышесказанному (негодный может быть подчинен добродетельному) достигается соответствующий результат (власть значительна, положение почетно). Когда император Яо был простым смертным, он не мог управиться с троими, а Цзе, занимая императорский престол, был в состоянии привести в смятение весь Китай.
Из этого я заключаю: власть и положение достаточная опора сами по себе, а добродетель и мудрость не заслуживают сами по себе того, чтобы к ним стремиться. Лук слаб, стрела же заносится высоко — ей помогает ветер. Человек сам по себе никуда не годится, а [оказывается, что] его распоряжения исполняются, он получает поддержку в людях.
Поэтому, когда Яо приказывал подчиненным, народ не слушал его указаний, когда же он сел на престол, лицом обратись к югу, и стал императором, его распоряжения исполнялись и запрещения имели силу. Из этого следует, что способности и мудрость недостаточны для покорения толпы, а власть может подчинить способных (добродетельных)» [ «Хань Фэй-цзы», 40-я глава «Положение» («Нань ши»): Иванов А. И. «Материалы по китайской философии.
ХОЛОДНЫЙ vs ГОРЯЧИЙ БАССЕЙН (3 часть)
Введение. Школа Фа. Хань Фэй-цзы». СПб, 1912, с. 227–228].
В этих размышлениях Шэнь Дао (ок. 395 — ок. 315 гг. до н. э.) нашли отражение духовные начала стратагемы 29, выступающей в обличий стратагемы внушения уважения. В приведенных строках Шэнь Дао подчеркивает значимость «положения», особенно дающего власть.
В китайском языке для этого употребляется слово «ши», появляющееся уже в первом предложении разъяснений к стратагеме 29 трактата пятисотлетней давности Тридцать шесть стратагем: «Воспользовавшись обстановкой, утвердить свое положение (ши) и даже небольшими силами обрести большую власть (ши)» [ «цзе-цзюй бу-ши, ли-сяо ши-да»]. Тем самым незначительное войско может поднять свою значимость и нагнать страху на врага, представ для него, например, в составе военного союза, союзником по-настоящему устрашающей военной державы. Воспользоваться можно именем человека или дела, о которых идет добрая слава, величием чего-либо, иначе говоря, всем тем, что способно придать важность.
«Рузвельт с исторического далека представляется выдающейся личностью, но вблизи часто разочаровывает». Разумеется, эти слова журналиста Уолтера Липмана (Lippmann) (Цайт. Гамбург, 8.10.1998, с. 110) о Франклине Д. Рузвельте, президенте США в 1933–1945 гг., говорились без всякого стратагемного подтекста. Однако они дают почувствовать, какие возможности способны предложить проводнику стратагемы 29 всего лишь временные обстоятельства, которые ему только надобно распознать и использовать.
Устрашающее облако пыли
При нападении Цао Цао на Цзинчжоу после кончины Лю Бяо (см. 20.15) Лю Бэй оказался в отчаянном положении. С тремя тысячами конных воинов, за которым следовало несколько десятков тысяч жителей Цзинчжоу, Лю Бэй уходил от наседавшего на него Цао Цао. «С тридцатью всадниками помчался Чжан Фэй к Чанфаньскому мосту [находится в северо-восточной части уезда Данъян провинции Хубэй].
К востоку от этого моста виднелся небольшой лесок. Чжан Фэй решил пуститься на хитрость: он приказал своим воинам привязать ветки к хвостам коней и разъезжать по лесу во всех направлениях, вздымая пыль, чтобы создать впечатление, будто в лесу находится большой отряд, а сам в это время остановился на мосту и стал смотреть на запад… [Передовой отряд Цао Цао во главе с Вэнь Пином (род.
178 н. э.)] достиг Чанфаньского моста. Там с копьем стоял Чжан Фэй. Глаза его пылали гневом, усы ощетинились, как у тигра. К тому же за рощей, к востоку от моста, Вэнь Пин заметил облако пыли. Боясь попасть в засаду, он остановился… Грозный вид Чжан Фэя испугал [подоспевших остальных военачальников].
Опасаясь какой-либо хитрости со стороны Чжугэ Ляна, они тоже остановились в нерешительности. Построившись в линию к западу от моста, они отправили гонца к Цао Цао. Тот лично приехал посмотреть, что здесь происходит.
Чжан Фэй, все еще неподвижно стоявший на мосту, заметил в задних рядах войск противника темный шелковый зонт, бунчуки и секиры, знамена и флаги и, решив, что это явился сам Цао Цао, зычным голосом крикнул: «Эй! Кто там хочет насмерть драться со мной? Я — Чжан Фэй из удела Янь!» Голос Чжан Фэя напоминал раскаты грома, и у воинов Цао Цао от страха задрожали поджилки.
Цао Цао поспешно велел убрать зонт. «Я слышал от Гуань Юя, — сказал Цао Цао своим приближенным, — что Чжан Фэй может на глазах многотысячной армии противника снять голову полководцу так же легко, как вынуть что-нибудь из своего кармана! Надо с ним быть поосторожнее!» — «Чжан Фэй из удела Янь здесь! — снова донесся голос Чжан Фэя. — Кто посмеет сразиться со мной?» Цао Цао совсем пал духом, и у него появилось желание поскорее убраться восвояси.
От зоркого взгляда Чжан Фэя не укрылось движение в задних рядах противника. «Ну, что вы там возитесь? — крикнул он, потрясая копьем. — Драться не деретесь, уходить не уходите!» Голос Чжан Фэя был так грозен, что стоявший рядом с Цао Цао Сяхоу Цзе от страха замертво свалился с коня. Цао Цао бросился без оглядки, а вслед за ним бежало и все его войско.
Поистине, как желторотый птенец, испугавшийся удара грома, или как беззащитный дровосек, услышавший вблизи рев тигра, неслись воины Цао Цао неудержимым потоком, топча и сминая друг Друга. Многие из них побросали копья и шлемы… Устрашенный грозной силой Чжан Фэя, Цао Цао мчался на запад.
Шапку он потерял, волосы его растрепались… [Затем] Цао Цао немного пришел в себя и приказал вернуться к Чанфаньскому мосту на разведку» [ «Троецарствие», гл. 41 и 42: Ло Гуаньчжун. Троецарствие. Пер. В. Панасюка.
М., 1954, с. 511, 518–520]. Но тем временем, воспользовавшись передышкой, Лю Бэй сумел добраться до спасительного Сякоу [ныне город Ухань, столица провинции Хубэй].
Согласно китайскому исследователю стратагем Юй Сюэбиню здесь Чжан Фэй воспользовался стратагемой 29, когда своим устрашающим видом, могучим голосом, а главное, облаком поднятой пыли изображал силу и мощь.
Жаргонное пугало
«Раз этот человек ценит себя так дорого, он должен, конечно, обладать большой ученостью», — говорит в романе Речные заводи [богач] Лу Цзюньи и тотчас попадается на удочку мнимого гадателя, навлекая тем самым в дальнейшем на себя беду [ «Речные заводи», гл. 60: Ши Найанъ. Речные заводи, т. 2. Пер. с кит. А. Рогачева. М.: Гослитиздат, 1959, с. 455].
Обыкновением принимать высокие слова за большую ученость пользуются и интеллектуалы, и не только в Срединном государстве.
На высокопарный слог в научных экономических статьях последнего времени сетует Гу Хайбин в Рабочей газете [Гунжэнь жибао], печатном органе Всекитайской федерации профсоюзов (Пекин, 11.05.1990, с. 3). Авторы этих статей обеспокоены тем, чтобы величавыми фразами поведать людям о чем-то маловажном. Подобные претензии то и дело раздаются и на Западе. Так, Карл Поппер (1902–1994) взял выражение одного известного современного немецкого светила [Юргена Хабермаса] — «теории доказывают свою полезность в определенной области лишь тогда, когда под них подпадает все действительное многообразие» — и перевел на простой язык: «теории применимы в некой области тогда, когда они применимы». «Здесь нельзя не заметить скудости выражения; то, что данное светило могло бы и не пичкать книги подобными высказываниями, вполне очевидно, ведь разрушение жаргонной вывески создает угрозу самому их существованию; и кто решается на это, должен быть готов к тому, что навлечет на себя ненависть», — пишет Вольф Шнайдер (Schneider), размышляя о «научном оперении» (NZZ-Folio. Цюрих, июнь 1992, с. 69).
Спасительная стройка
Ha китайском рынке минеральной воды в 1992 г. по счастливому стечению обстоятельств удалось утвердиться марке «Сто драконов». Тем самым пришлось потесниться марке «Крез». Производитель обратился в пекинский Институт конъюнктуры рынка.
Там пришли к заключению, что «Крез» при имеющихся денежных и людских ресурсах не может организовать рекламную кампанию, чтобы переломить ситуацию в свою пользу. В то время как раз строилась вторая окружная дорога в Пекине, и это событие занимало внимание прессы столицы и всего Китая. И помочь вновь встать на ноги марке «Крез» предстояло этой стройке.
По совету пекинского института однажды под оглушительный бой барабанов на стройку пожаловали представители компании «Крез» и стали бесплатно раздавать потеющим рабочим бутылки с минеральной водой. Для находящихся на стройке журналистов это было сущей находкой.
В Китайской Народной Республике нет «желтой прессы» в западном понимании, так что реакция китайских журналистов понятна. По телевидению, радио и в печати, везде только и говорили про бесплатную раздачу минеральной воды. Тем самым «Крез» неожиданно оказался в центре внимания. Компании ловко удалось привлечь крупный строительный объект Пекина — дерево — для повсеместного рекламирования себя — цветение почти увядшего собственного цветка.
Источник: cyberpedia.su
Один лян серебра это
Перевод старых китайских мер и весов, встречающихся в тексте, в современные меры
бань — очевидно, болванки застывшего чугуна или железа, бань приблизительно равен 20 кг
вань — денежная единица; вань = 10 тыс. лян
вэнь — мелкая монета; вэнь = 9 хао серебра
гэ — мера объема, равная 0,103 546 688 литра; гэ = 10 шао
дань — мера веса, равная 59,6816 кг; дань = 100 цзиней = 1600 лянов
дин — денежная единица, в которую входило несколько лян серебра, в разное время различное. По мнению Шан Юэ, в XVII в. дин был равен 50 лянам
доу — мера объема, равная 10,354 л; доу =10 шэн
жэнь — мера длины; жэнь = 8 чи, чи = 0,34 м
куан — клетка из бамбука для выращивания шелковичных червей. Служила в качестве единицы измерения шелковичных червей
ли — мера длины, равная 576 м; ли = 180 чжанов = 360 бу = 190 чи
лян —1) мера веса, равная 37,301 г, 2) серебряная денежная единица весом в 37,301 г
му — мера площади, равная 6,144 а
пи — кусок (штука) шелка или тканей. Пи служил обычно единицей измерения тканей. Размеры пи в разное время были различными — от 30 до 40 чи (10—13 метров)
фынь —1) мера веса равная 0,37301 г 2) денежная единица
хао — мера веса, равная 3,73 мг
ху — мера объема. Современное ху равно 51,77344 л; ху = 5 доу. В различное время величина ху изменялась. В XVI—XVII вв. ху приблизительно равнялось 10 доу
цзинь — мера веса, равная 596,886 г. Цзинь = 16 лянов = 160 цяней=160 фыней
цин — мера площади, равная 5,166 га; цин = 100 му
цунь — мера длины, равная 3,2 см; цунь = 10 фыней
цянь — 1) мера веса, равная 3,7301 г, 2) мелкая серебряная монета
чжан — мера длины, равная 3,2 м; чжан = 2 бу = 10 чи = 100 цуней = 1000 фыней
чи — мера длины, равная 0,34 м
шэн — мера объема, равная 1,035 466 88 л; шэн = 10 гэ = 100 мао
Источник: www.vostlit.info
Деньги Древнего Китая
Ни для кого не секрет, что китайская цивилизация уходит своими корнями в глубокую древность. История китайских денег играет важную роль в мировой истории наряду с значительными западными традициями Рима и Греции.
На заре развития экономики в качестве средств взаиморасчетов в древнем Китае были использованы ракушки каури, прототипы монет, внешне напоминающих ножи, мотыги или лопаты, в отдельные периоды истории использовались драгоценные камни, злаки и ткани.
Раковины каури были распространены в период неолита и считались удобным платежным средством благодаря своей твердости, относительной легкости и трудности для подделывания.
На закате правления династии Шан, из-за дефицита ракушек в Северо-Восточном Китае стали применяться такие материалы, как керамика, камень, кость, нефрит, медь и золото.
Литая бронзовая монета стала доминировать в древнекитайской экономике с пятого века до нашей эры, в эпоху великих преобразований.
Люди в древности считали, что небеса круглые, а земля квадратная. Эти убеждения объясняют форму первых медных монет, имеющих округлую форму и квадратное отверстие в центре. Помимо круглых монет имели хождение и деньги в форме лопаточки, ножа, а в период воюющих царств еще и в форме колец. Древние монеты были в основном сделаны из меди, железа, золота и серебра различных форм и масс.
Китайцы были первым народом, использующим бумажные деньги. В стране экспериментировали с банкнотами и претерпевали сопутствующие процессу признаки инфляции и амортизации, испытали на себе все пагубные экономические последствия, которые имеют место и в современном обществе. Несмотря на то, что концепция бумажных денег появилась вскоре и в Европе, именно Китай стал первой страной, которая использовала их в больших объёмах. Отчасти это объясняется тем, что сама бумага впервые была изобретена в Китае. Ключевую роль сыграло последовательное политически грамотное обеспечение финансовых гарантий.
Китайские бумажные деньги
Период появления бумажных денег в Китае может быть определён временем правления Северной династии Сун (с 960 по 1127). Предпосылками служили рост экономики, увеличение объёмов торговых операций и острая потребность в удобной платежной единице.
Металлические деньги, используемые в то время, были слишком тяжелые. Самая первая бумажная банкнота появилась именно в Китае. Она была названа «цзяоцзы» и была создана в начале правления династии Северная Сун (960-1127): в 1023 году был издан указ о начале выпуска бумажных купюр.
Попытки использовать бумажные деньги были и за два века до этого, но только в XI веке цзяоцзы получила широкое распространение. Китайские коммерсанты были в восторге от новой «летающей купюры». Бумага была изобретена в Китае в 105 году до нашей эры, и поэтому нет ничего удивительного в том, что она была использована в производстве денег в районе, где была впервые изобретена.
Удивителен и малоизвестный факт, говорящий, что почти точно такой же исторический момент – первое появление бумажных денег – случился и в Европе. Конечно же, европейцы в 9 веке ещё не могли производить бумагу, но в 862, во времена правления Рюриковичей в Новгороде, использовались деньги из кожи, которые были уже достаточно унифицированы и производились государством. Кожаные деньги, благодаря очень прочному материалу, пригодному к обработке и тиснению, не существенно отличались от китайских бумажных денег по своей роли. Некоторые ученые утверждают, что при Эдгаре, короле Уэссекса, в Англии 959-975 годов тоже использовали кожаные деньги. Так или иначе, но вопрос появления компактных денег в Европе назрел почти в то же самое время, что и в Китае, хотя в Китае использование и легализация бумажных денег была более широко распространена.
Предпосылки к появлению банкнот
Во время правления династии Сун (960-1279) бумажные деньги стали гораздо более популярными, тем более, что императоры начали поощрять свободную торговлю между различными регионами Китая. Эти регионы ранее использовали различные денежные знаки. Бумажные банкноты, принятые китайским правителем по всей стране, сделали возможным товарооборот между регионами.
Там, где металлические монеты использовались в качестве средства обмена, бумажные деньги были остро необходимы при проведении сделок любого объёма. Соотношение массы монет с их покупательной способностью было таково, что даже при проведении незначительной сделки плата была непомерно тяжелой. Кроме того, правительство начало использовать бумажные купюры для финансирования военных расходов, что увеличило количество бумажных ассигнаций в обращении и в целом способствовало широкому признанию нового типа валюты. Китайский рынок охотно принял бумажные банкноты и использовал их в дополнение к медным монетам.
Ямба, слитки серебра отлитые в форме обуви, впервые получили распространение во время династии Сун и применялись при оптовой торговле. Ямб измерялся в таэлях или лянах. Один лян серебра был эквивалентен одному рулону шелка или 1000 медным монетам. Шелк шел в уплату налогов, но обычно не использовался при товарном обмене.
Фальсификация денег
Проблема фальсификации, в особенности медных монет, но и бумажных банкнот, стала серьезной незадачей. Вопрос повышения покупательной способности денег занял китайское правительство. Итогом стал выпуск ценных бумаг, гарантированных властью, что повысило покупательную способность и укрепило валюту. Так, в период с 997 по 1022 год в оборот вошли бумаги, которые можно было обналичить только один раз в три года, а не по требованию. Китайцы называли их «подменыши», что в полной мере отражало их ограниченный функционал при фактическом соблюдении гарантий.
Кредитование аграрного сектора
Китайская денежно-кредитная политика пошла еще дальше в период с 1069 по 1073 год, когда китайский император Ван Аньши разработал механизмы помощи фермерам. Он решил увеличить чеканку именно медных монет и пустить их в оборот, давая государственные кредиты фермерам на время посадки наличными, не без основания полагая, что если обычные люди заработают, государство станет более процветающим. Это был важный стратегический шаг для страны с большими сельскохозяйственными возможностями.
Начиная с 1074 года был легализован экспорт китайских монет, что ранее было невозможным, и огромное количество монет попало в Корею, страны Юго-Восточной Азии, Японию и Вьетнам. Это пример закона Коперника-Грешема в работе. Ценность напечатанных бумажных денег не подкреплялась резервами и была сильно завышена по сравнению с металлическими монетами. Таким образом, недооцененные монеты ушли на внешние рынки, где торговали по рыночной ставке.
Инфляция в Древнем Китае
Тем временем производство денег, не подкрепленное гарантиями государства, захватывало и Европу. В 1122 году венецианский Дож Доменико Микель повел своих солдат в осаду против Тира во время одного из крестовых походов и не смог оплатить их услуги. Армия была на грани бунта.
В отчаянии дож создал кожаные деньги с печатью с его семейным гербом, обещая выкупить кожу серебром после победы в битве. Ситуация, аналогичная венецианской, произошла и в колонии Массачусетс в 1690 году, где были напечатаны бумажные банкноты, которые распространились по колонии в качестве средства оплаты.
Но не выполнило свои обязательства перед народом значительно раньше, чем в Европе, именно китайское правительство. Произошло это в 1189 году. Люди потеряли веру в бумажные деньги практически сразу, и они начали обесцениваться.
В 1200 году была предпринята попытка чеканить серебряные монеты в надежде восстановить популярность платежных средств, выпущенных государством, но инфляция продолжалась. По иронии судьбы в это же время в христианской Европе была построена первая бумажная фабрика. Первенство принадлежит французскому городу Эро.
Монгольское вторжение
В 1206 году монголы с севера вторглись в северный Китай и с 1271 по 1368 династия Юань правила страной. Монголы с удовольствием использовали бумажные деньги во время своего правления. Первая их эмиссия началась в 1260 году. Согласно новому законодательству было запрещено свободное хождение золота, серебра и меди.
Путешественники и купцы в Китае
В 13 веке венецианский путешественник Марко Поло жил в Китае. Его посещение пришлось на время правления монгольского императора Хубилай-хана, и он находил привлекательной китайскую денежно-кредитную практику. Из его воспоминаний следовало, что бумага была сделана из кожицы, расположенной между корой и древесиной тутовых деревьев, и нарезана на различного размера кусочки, которые затем были подписаны должностными лицами и заверены печатью хана. Население использует их по всему бескрайнему владению хана и расплачивается при заключении сделок кусочками бумаги будто монетами из чистого золота.
Другие путешественники, в том числе Роджер Бэкон, Иосафат Барбаро, Гильом де Рубрук, Франческо Бальдуччи Пеголотти, также были впечатлены и описывали в своих воспоминаниях бумажные деньги династии Юань. Бумажные деньги были не единственной валютой, используемой в Китае в то время. По словам Марко Поло, соль являлась уникальной валютой при заключении мелких сделок.
Полуфунтовые брикеты соли, изготовленные по особому рецепту, являлись валютой, санкционированной правительством. На них ставились соответствующие печати. В тех районах, где соль была в изобилии, 80 брикетов были эквивалентны одному золотому слитку, но в горах, где соль была в дефиците, за 40 брикетов соли давали один золотой слиток.
Раковины каури продолжали циркулировать в некоторых областях, особенно в провинции Юньнань, и были описаны путешественниками как «белый фарфор, найденный в море». В Европе в этот период времени различные правители продолжали экспериментировать с кожаными деньгами. Технология производства бумаги распространялась по Европе. Так, на территории Италии было построено сразу два завода: в Монтефано в 1276 году и в Фабриано в 1293 году. Но из-за децентрализации власти бумажная валюта оставалась аномалией.
Деньги династии Мин
В период с 1260 по 1294 года династией Юань бумажные деньги выпускались каждый год. Уверенность в бумажных деньгах начинала снижаться, и в 1351 году власть пыталась реформировать систему, но общественное доверие было подорвано, и бумажные деньги перестали быть ценным средством обмена. В 1368 году на смену династии Юань, пришедшей в упадок, пришла эра китайской династии Мин.
Правители Мин решили последовать примеру своих предшественников и выпустили свои собственные бумажные банкноты, несмотря на недавнюю инфляцию бумаг Юань. В 1374 году была выпущена баочао – «драгоценная банкнота Великой Мин». Внедрение новых ассигнаций было безапелляционным, и они не обменивались на драгоценные металлы.
Правители запрещали торговое использование золота и серебра, пытались предотвратить использование наличных медных монет. Ассигнации шли на уплату налогов и части зарплаты государственным чиновникам. Деньги продолжали обесцениваться. Правительство было вынуждено признать гиперинфляцию. Произошел вынужденный возврат к жизнеспособным средствам обмена, таким как серебро для совершения крупных сделок и медь для мелких.
В сущности, китайское правительство было вынуждено ратифицировать рынок, так как медные и серебряные шахты истощались. Отток медных монет в Японию и другие близлежащие страны окончательно сводил на нет запасы китайской валюты.
Интеграция в мировую экономику
В конце пятнадцатого — начале шестнадцатого веков Китай стал частично интегрироваться в мировую экономику, так как японцы и европейцы нуждались в китайских товарах, особенно в фарфоре и в шелковых тканях. Япония оплачивала покупки сырой медью и серебром, а с середины века серебро из богатых шахт Нового Света пришло в Китай.
Это движение драгоценных и цветных металлов было односторонним и позволило стране аккумулировать ресурсы, распределяя их по регионам. Благодаря этому «поднебесная» стала великим хранилищем серебра. При этом мировая интеграция сделала Китай уязвимым к колебаниям цен на серебро на мировом рынке.
Это означало, что Китай, некогда столь самодостаточный и мало зависящий от экономик соседних стран, подвергался рискам, вызванным факторами, совершенно не зависящими от него. В семнадцатом веке объём внешней торговли продолжал расти, в частности, из-за экспорта шелка и чая, и серебро продолжало поступать в страну, став еще более распространенным средством обмена. Но славные дни династии Мин не могли длиться бесконечно.
Династия Цин
К марту 1644 года династия Мин пала. На смену пришла династия Цин, правившая вплоть до 1911 года и совершившая рывок к современному укладу. Китайское правительство начало предпринимать шаги по созданию современной системы государственной чеканки.
В 1889 году в Кантоне был открыт монетный двор западного образца, а в 1893 году Чжан Чжидун открыл Хубэйский государственны монетный двор в Учане, который выпускал серебряные монеты. В 1897 году был основан Императорский банк Китая. Многочисленные частные банки при этом по-прежнему использовали собственные ценные бумаги.
Ситуация с единой валютой в Китае на рубеже двадцатого века была невероятно сложна. Китай так и не будет иметь современной денежной системы до революции 1911 года. Путь к относительной стабильности был тернист. Китайская денежная система средних веков и, как следствие, нынешняя существует благодаря фундаменту, заложенному в древнем Китае. Существование единой системы письма и давние традиции культурной преемственности, равно как и государственный контроль с момента консолидации власти во времена правления династии Цинь в 221 г. до н.э., позволили китайскому руководству в последующие годы находить способы поддержания доверия народа к бумажным деньгам.
Источник: mychinaexpert.ru