Тучный высокий серебряный старец гранатовый

полковника Понамарева, преждевременно состарившегося, худого, желчного человека, изможденного непосильной канцелярской работой, и гвардейского гусарского поручика Бахтинского, который славился в Петербурге как лучший танцор и несравненный распорядитель балов.

Генерал Аносов, тучный, высокий, серебряный старец, тяжело слезал с подножки, держась одной рукой за поручни козел, а другой – за задок экипажа. В левой руке он держал слуховой рожок, а в правой – палку с резиновым наконечником. У него было большое, грубое, красное лицо с мясистым носом и с тем добродушно‑величавым, чуть‑чуть презрительным выражением в прищуренных глазах, расположенных лучистыми, припухлыми полукругами, какое свойственно мужественным и простым людям, видавшим часто и близко перед своими глазами опасность и смерть. Обе сестры, издали узнавшие его, подбежали к коляске как раз вовремя, чтобы полушутя, полусерьезно поддержать его с обеих сторон под руки.

– Точно… архиерея! – сказал генерал ласковым хриповатым басом.

«Гранатовый браслет» / Полное краткое содержание

– Дедушка, миленький, дорогой! – говорила Вера тоном легкого упрека. – Каждый день вас ждем, а вы хоть бы глаза показали.

– Дедушка у нас на юге всякую совесть потерял, – засмеялась Анна. – Можно было бы, кажется, вспомнить о крестной дочери. А вы держите себя донжуаном, бесстыдник, и совсем забыли о нашем существовании…

Генерал, обнажив свою величественную голову, целовал поочередно руки у обеих сестер, потом целовал их в щеки и опять в руку.

– Девочки… подождите… не бранитесь, – говорил он, перемежая каждое слово вздохами, происходившими от давнишней одышки. – Честное слово… докторишки разнесчастные… все лето купали мои ревматизмы… в каком‑то грязном… киселе… ужасно пахнет… И не выпускали… Вы первые… к кому приехал… Ужасно рад… с вами увидеться… Как прыгаете. Ты, Верочка… совсем леди… очень стала похожа… на покойницу мать… Когда крестить позовешь?

– Ой, боюсь, дедушка, что никогда…

– Не отчаивайся… все впереди… Молись Богу… А ты, Аня, вовсе не изменилась… Ты и в шестьдесят лет… будешь такая же стрекоза‑егоза. Постойте‑ка. Давайте я вам представлю господ офицеров.

– Я уже давно имел эту честь! – сказал полковник Понамарев, кланяясь.

– Я был представлен княгине в Петербурге, – подхватил гусар.

– Ну, так представлю тебе, Аня, поручика Бахтинского. Танцор и буян, но хороший кавалерист. Вынь‑ка, Бахтинский, милый мой, там из коляски… Пойдемте, девочки… Чем, Верочка, будешь кормить? У меня… после лиманного режима… аппетит, как у выпускного… прапорщика.

Генерал Аносов был боевым товарищем и преданным другом покойного князя Мирза‑Булат‑Тугановского. Всю нежную дружбу и любовь он после смерти князя перенес на его дочерей. Он знал их еще совсем маленькими, а младшую Анну даже крестил. В то время – как и до сих пор – он был комендантом большой, но почти упраздненной крепости в г. К. и ежедневно бывал в доме Тугановских.

Дети просто обожали его за баловство, за подарки, за ложи в цирк и театр и за то, что никто так увлекательно не умел играть с ними, как Аносов. Но больше всего их очаровывали и крепче всего запечатлелись в их памяти его рассказы о военных походах, сражениях и стоянках на бивуаках, о победах и отступлениях, о смерти, ранах и лютых морозах, – неторопливые, эпически спокойные, простосердечные рассказы, рассказываемые между вечерним чаем и тем скучным часом, когда детей позовут спать.

Краткое содержание — Гранатовый браслет

По нынешним нравам этот обломок старины представлялся исполинской и необыкновенно живописной фигурой. В нем совмещались именно те простые, но трогательные и глубокие черты, которые даже и в его времена гораздо чаще встречались в рядовых, чем в офицерах, те чисто русские, мужицкие черты, которые в соединении дают возвышенный образ, делавший иногда нашего солдата не только непобедимым, но и великомучеником, почти святым, – черты, состоявшие из бесхитростной, наивной веры, ясного, добродушно‑веселого взгляда на жизнь, холодной и деловой отваги, покорства перед лицом смерти, жалости к побежденному, бесконечного терпения и поразительной физической и нравственной выносливости.

Аносов, начиная с польской войны, участвовал во всех кампаниях, кроме японской. Он и на эту войну пошел бы без колебаний, но его не позвали, а у него всегда было великое по скромности правило: «Не лезь на смерть, пока тебя не позовут». За всю свою службу он не только никогда не высек, но даже не ударил ни одного солдата.

Во время польского мятежа он отказался однажды расстреливать пленных, несмотря на личное приказание полкового командира. «Шпиона я не только расстреляю, – сказал он, – но, если прикажете, лично убью. А это пленные, и я не могу». И сказал он это так просто, почтительно, без тени вызова или рисовки, глядя прямо в глаза начальнику своими ясными, твердыми глазами, что его, вместо того чтобы самого расстрелять, оставили в покое.

В войну 1877–1879 годов он очень быстро дослужился до чина полковника, несмотря на то, что был мало образован, или, как он сам выражался, кончил только «медвежью академию». Он участвовал при переправе через Дунай, переходил Балканы, отсиживался на Шипке, был при последней атаке Плевны; ранили его один раз тяжело, четыре – легко, и, кроме того, он получил осколком гранаты жестокую контузию в голову. Радецкий и Скобелев знали его лично и относились к нему с исключительным уважением. Именно про него и сказал как‑то Скобелев: «Я знаю одного офицера, который гораздо храбрее меня, – это майор Аносов».

С войны он вернулся почти оглохший благодаря осколку гранаты, с больной ногой, на которой были ампутированы три отмороженных во время балканского перехода пальца, с жесточайшим ревматизмом, нажитым на Шипке. Его хотели было по истечении двух лет мирной службы упечь в отставку, но Аносов заупрямился. Тут ему очень кстати помог своим влиянием начальник края, живой свидетель его хладнокровного мужества при переправе через Дунай. В Петербурге решили не огорчать заслуженного полковника, и ему дали пожизненное место коменданта в г. К. – должность более почетную, чем нужную

Источник: litboom.ru

Куприн А.И.
Гранатовый браслет — IV

После пяти часов стали съезжаться гости. Князь Василий Львович привез с собою вдовую сестру Людмилу Львовну, по мужу Дурасову, полную, добродушную и необыкновенно молчаливую женщину; светского молодого богатого шалопая и кутилу Васючка, которого весь город знал под этим фамильярным именем, очень приятного в обществе уменьем петь и декламировать, а также устраивать живые картины, спектакли и благотворительные базары; знаменитую пианистку Женни Рейтер, подругу княгини Веры по Смольному институту, а также своего шурина Николая Николаевича. За ними приехал на автомобиле муж Анны с бритым толстым, безобразно огромным профессором Спешниковым и с местным вице-губернатором фон Зекком. Позднее других приехал генерал Аносов, в хорошем наемном ландо, в сопровождении двух офицеров: штабного полковника Понамарева, преждевременно состарившегося, худого, желчного человека, изможденного непосильной канцелярской работой, и гвардейского гусарского поручика Бахтинского, который славился в Петербурге как лучший танцор и несравненный распорядитель балов.

Генерал Аносов, тучный, высокий, серебряный старец, тяжело слезал с подножки, держась одной рукой за поручни козел, а другой — за задок экипажа. В левой руке он держал слуховой рожок, а в правой — палку с резиновым наконечником. У него было большое, грубое, красное лицо с мясистым носом и с тем добродушно-величавым, чуть-чуть презрительным выражением в прищуренных глазах, расположенных лучистыми, припухлыми полукругами, какое свойственно мужественным и простым людям, видавшим часто и близко перед своими глазами опасность и смерть. Обе сестры, издали узнавшие его, подбежали к коляске как раз вовремя, чтобы полушутя, полусерьезно поддержать его с обеих сторон под руки.

— Точно… архиерея! — сказал генерал ласковым хриповатым басом.

— Дедушка, миленький, дорогой! — говорила Вера тоном легкого упрека. — Каждый день вас ждем, а вы хоть бы глаза показали.

— Дедушка у нас на юге всякую совесть потерял, — засмеялась Анна. — Можно было бы, кажется, вспомнить о крестной дочери. А вы держите себя донжуаном, бесстыдник, и совсем забыли о нашем существовании…

Генерал, обнажив свою величественную голову, целовал поочередно руки у обеих сестер, потом целовал их в щеки и опять в руку.

— Девочки… подождите… не бранитесь, — говорил он, перемежая каждое слово вздохами, происходившими от давнишней одышки. — Честное слово… докторишки разнесчастные… все лето купали мои ревматизмы… в каком-то грязном… киселе, ужасно пахнет… И не выпускали… Вы первые… к кому приехал… Ужасно рад… с вами увидеться… Как прыгаете. Ты, Верочка… совсем леди… очень стала похожа… на покойницу мать… Когда крестить позовешь?

— Ой, боюсь, дедушка, что никогда…

— Не отчаивайся… все впереди… Молись Богу… А ты, Аня, вовсе не изменилась… Ты и в шестьдесят лет… будешь такая же стрекоза-егоза. Постойте-ка. Давайте я вам представлю господ офицеров.

— Я уже давно имел эту честь! — сказал полковник Понамарев, кланяясь.

— Я был представлен княгине в Петербурге, — подхватил гусар.

— Ну, так представлю тебе, Аня, поручика Бахтинского. Танцор и буян, но хороший кавалерист. Вынь-ка, Бахтинский, милый мой, там из коляски… Пойдемте, девочки… Чем, Верочка, будешь кормить? У меня… после лиманного режима… аппетит, как у выпускного… прапорщика.

Генерал Аносов был боевым товарищем и преданным другом покойного князя Мирза-Булат-Тугановского. Всю нежную дружбу и любовь он после смерти князя перенес на его дочерей. Он знал их еще совсем маленькими, а младшую Анну даже крестил. В то время — как и до сих пор — он был комендантом большой, но почти упраздненной крепости в г. К. и ежедневно бывал в доме Тугановских.

Дети просто обожали его за баловство, за подарки, за ложи в цирк и театр и за то, что никто так увлекательно не умел играть с ними, как Аносов. Но больше всего их очаровывали и крепче всего запечатлелись в их памяти его рассказы о военных походах, сражениях и стоянках на бивуаках, о победах и отступлениях, о смерти, ранах и лютых морозах, — неторопливые, эпически спокойные, простосердечные рассказы, рассказываемые между вечерним чаем и тем скучным часом, когда детей позовут спать.

По нынешним нравам этот обломок старины представлялся исполинской и необыкновенно живописной фигурой. В нем совмещались именно те простые, но трогательные и глубокие черты, которые даже и в его времена гораздо чаще встречались в рядовых, чем в офицерах, те чисто русские, мужицкие черты, которые в соединении дают возвышенный образ, делавший иногда нашего солдата не только непобедимым, но и великомучеником, почти святым, — черты, состоявшие из бесхитростной, наивной веры, ясного, добродушно-веселого взгляда на жизнь, холодной и деловой отваги, покорства перед лицом смерти, жалости к побежденному, бесконечного терпения и поразительной физической и нравственной выносливости.

Аносов, начиная с польской войны,[2] участвовал во всех кампаниях, кроме японской. Он и на эту войну пошел бы без колебаний, но его не позвали, а у него всегда было великое по скромности правило: «Не лезь на смерть, пока тебя не позовут». За всю свою службу он не только никогда не высек, но даже не ударил ни одного солдата.

Во время польского мятежа[3] он отказался однажды расстреливать пленных, несмотря на личное приказание полкового командира. «Шпиона я не только расстреляю, — сказал он, — но, если прикажете, лично убью. А это пленные, и я не могу». И сказал он это так просто, почтительно, без тени вызова или рисовки, глядя прямо в глаза начальнику своими ясными, твердыми глазами, что его, вместо того чтобы самого расстрелять, оставили в покое.

В войну 1877–1879 годов[4] он очень быстро дослужился до чина полковника, несмотря на то, что был мало образован или, как он сам выражался, кончил только «медвежью академию». Он участвовал при переправе через Дунай, переходил Балканы, отсиживался на Шипке,[5] был при последней атаке Плевны;[6] ранили его один раз тяжело, четыре — легко, и, кроме того, он получил осколком гранаты жестокую контузию в голову. Радецкий и Скобелев[7] знали его лично и относились к нему с исключительным уважением. Именно про него и сказал как-то Скобелев: «Я знаю одного офицера, который гораздо храбрее меня, — это майор Аносов».

С войны он вернулся почти оглохший благодаря осколку гранаты, с больной ногой, на которой были ампутированы три отмороженных, во время балканского перехода, пальца, с жесточайшим ревматизмом, нажитым на Шипке. Его хотели было по истечении двух лет мирной службы упечь в отставку, но Аносов заупрямился. Тут ему очень кстати помог своим влиянием начальник края, живой свидетель его хладнокровного мужества при переправе через Дунай. В Петербурге решили не огорчать заслуженного полковника, и ему дали пожизненное место коменданта в г. К. — должность более почетную, чем нужную в целях государственной обороны.

В городе его все знали от мала до велика и добродушно посмеивались над его слабостями, привычками и манерой одеваться. Он всегда ходил без оружия, в старомодном сюртуке, в фуражке с большими полями и с громадным прямым козырьком, с палкою в правой руке, со слуховым рожком в левой и непременно в сопровождении двух ожиревших, ленивых, хриплых мопсов, у которых всегда кончик языка был высунут наружу и прикушен. Если ему во время обычной утренней прогулки приходилось встречаться со знакомыми, то прохожие за несколько кварталов слышали, как кричит комендант и как дружно вслед за ним лают его мопсы.

Как многие глухие, он был страстным любителем оперы, и иногда, во время какого-нибудь томного дуэта, вдруг на весь театр раздавался его решительный бас: «А ведь чисто взял до, черт возьми! Точно орех разгрыз». По театру проносился сдержанный смех, но генерал даже и не подозревал этого: по своей наивности он думал, что шепотом обменялся со своим соседом свежим впечатлением.

По обязанности коменданта он довольно часто, вместе со своими хрипящими мопсами, посещал главную гауптвахту, где весьма уютно за винтом, чаем и анекдотами отдыхали от тягот военной службы арестованные офицеры. Он внимательно расспрашивал каждого: «Как фамилия? Кем посажен? На сколько?

За что?» Иногда совершенно неожиданно хвалил офицера за бравый, хотя и противозаконный поступок, иногда начинал распекать, крича так, что его бывало слышно на улице. Но, накричавшись досыта, он без всяких переходов и пауз осведомлялся, откуда офицеру носят обед и сколько он за него платит. Случалось, что какой-нибудь заблудший подпоручик, присланный для долговременной отсидки из такого захолустья, где даже не имелось собственной гауптвахты, признавался, что он, по безденежью, довольствуется из солдатского котла. Аносов немедленно распоряжался, чтобы бедняге носили обед из комендантского дома, от которого до гауптвахты было не более двухсот шагов.

В г. К. он и сблизился с семьей Тугановских и такими тесными узами привязался к детям, что для него стало душевной потребностью видеть их каждый вечер. Если случалось, что барышни выезжали куда-нибудь или служба задерживала самого генерала, то он искренно тосковал и не находил себе места в больших комнатах комендантского дома. Каждое лето он брал отпуск и проводил целый месяц в имении Тугановских, Егоровском, отстоявшем от К. на пятьдесят верст.

Он всю свою скрытую нежность души и потребность сердечной любви перенес на эту детвору, особенно на девочек. Сам он был когда-то женат, но так давно, что даже позабыл об этом. Еще до войны жена сбежала от него с проезжим актером, пленясь его бархатной курткой и кружевными манжетами. Генерал посылал ей пенсию вплоть до самой ее смерти, но в дом к себе не пустил, несмотря на сцены раскаяния и слезные письма. Детей у них не было.

[2] …начиная с польской войны… — По-видимому, речь идет о подавлении царскими войсками польского национально-освободительного движения 1863–1864 годов.

[3] Во время польского мятежа… — См. предыдущее примечание.

[4] В войну 1877–1879 годов. — Речь идет о русско-турецкой войне 1877–1878 годов, в которой Россия выступила против Турции за предоставление автономии славянскому населению Болгании, Боснии и Герцеговины.

[5] …на Шипке. — Русские войска и болгарские ополченцы героически обороняли перевал Шипку от турок во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов.

[6] …последней атаке Плевны. — Имеется в виду третья атака русских войск на укрепленный турецкой армией болгарский город Плевен 30–31 августа 1877 года.

[7] Радецкий и Скобелев — Радецкий Федор Федорович (1820–1890) — русский геренал, командовал корпусом в русско-турецкой войне 1877–1878 годов, участвовал в обороне Шипки. Скобелев Михаил Дмитриевич (1843–1882) — видный русский военный деятель, участник русско-турецкой войны 1877–1878 годов.

Рекомендуем

• Обелиск
• В окопах Сталинграда
• Накануне
• Белый пудель
• Князь Серебряный

Источник: azbyka.ru

Гранатовый браслет

Бедный чиновник влюбился в замужнюю даму, много лет писал ей письма, но понял, что всё напрасно, и застрелился. Заплаканная княгиня поняла: «любовь, о которой мечтает каждая женщина, прошла мимо неё».

Кадр из фильма «Гранатовый браслет» (1964)

Княгиня Вера Шеина праздновала свои именины.

Вера Николаевна Шеина — княгиня, красивая, высокая, аристо­кра­тичная, с нежным, но холодным и гордым лицом, верная жена.

Во время праздничного обеда она получила неожиданный подарок: золотой браслет, украшенный гранатами. Прислал его человек, который уже семь лет ухаживал за Верой: слал ей письма, следил за ней. Знакома с ним княгиня не была и никогда его не видела, знала лишь его инициалы, которыми были подписаны письма.

До сих пор родные княгини относились к воздыхателю, как к смешному анекдоту, но неприлично дорогой подарок возмутил мужа и брата Веры. Они нашли воздыхателя — мелкого чиновника Желткова, вернули ему браслет и потребовали оставить Веру в покое.

Г. С. Желтков (пан Ежий) — мелкий чиновник, давний возды­ха­тель Веры, 30-35 лет, бедный, высокий, худо­щавый, «с нежным деви­чьим лицом» и голу­быми глазами, робкий, тихий, добрый, стра­дает от безна­дёжной любви.

Желтков ответил, что единственный для него способ отказаться от любви к Вере — умереть. Затем он попросил у князя разрешения поговорить с Верой по телефону. Княгиня попросила его закончить эту историю, и он пообещал исчезнуть навсегда.

Утром Вера прочла в газете, что Желтков покончил с собой. Вечером княгиня получила прощальное письмо, в котором он писал о своей любви к ней и просил в память о нём сыграть вторую сонату Бетховена для фортепьяно.

С разрешения мужа Вера поехала попрощаться с мёртвым Желтковым. Она долго смотрела на него и поняла, что великая любовь прошла мимо неё. Вечером княгиня попросила подругу-пианистку сыграть сонату Бетховена, плакала, слушая музыку, а потом почувствовала, что Желтков простил её.

Подробный пересказ по главам

Названия глав — условные.

Глава 1 . Дача князей Шеиных

В середине августа погода на северном побережье Чёрного моря сильно испортилась, и обитатели курортов начали спешно перебираться в город. Но в начале сентября неожиданно вернулось лето.

Княгиня Вера Шеина ещё не успела покинуть дачу: её московский дом ремонти­ровался. Теперь она наслаждалась тёплыми днями, тишиной и уединением.

Глава 2 . Сёстры

В день именин княгини Веры, 17-го сентября, было тихо и тепло. Князь Василий Шеин едва сводил концы с концами, и Вера радовалась, что «именины совпали с дачным временем», и им не придётся тратиться на парадный обед в городе.

Василий Львович Шеин — князь, муж Веры, свет­ло­во­лосый, любит жену, благо­родный.

Княгиня Вера, у которой прежняя страстная любовь к мужу давно уже перешла в чувство прочной, верной, истинной дружбы, всеми силами старалась помочь князю удержаться от полного разорения.

На именины должны были съехаться только самые близкие друзья. Первой приехала младшая сестра Веры, Анна — жена богатого и глупого человека.

Анна Николаевна Фриессе — младшая сестра Веры, невы­сокая, смуглая, весёлая, безза­ботная, любит флирт и острые ощущения, мужа терпеть не может.

Сёстры, очень привязанные друг к другу, внешне были непохожи. Вера была похожа на мать-англичанку, Анна пошла в отца — татарского князя. У Веры детей не было, и она обожала хорошеньких племянников.

Анна была расточительна, любила флирт, азартные игры и презирала мужа, хотя тот обожал её. Вместе с тем, она была добра, глубоко религиозна и никогда не изменяла нелюбимому мужу.

Глава 3 . Подарок Анны

Сидя на скамье, сёстры смотрели на спокойное, весёло-синее, темнеющее у горизонта море, на котором неподвижно дремали рыбацкие лодки. Сестра подарила Вере записную книжку, переделанную из старинного молитвенника. Анна нашла в антикварной лавке обложку от молитвенника, обтянутую потёртым синим бархатом с золотым узором в виде креста, и вместо бумаги велела вшить в неё тонкие пластинки из слоновой кости.

Вера была в восторге от подарка. Она сказала, что только Анне могла прийти в голову шальная мысль превратить молитвенник в дамскую записную книжку.

Глава 4 . Гости

К пяти часам съехались остальные гости, среди которых были известная пианистка, брат Веры и генерал Аносов, которого сёстры называли дедушкой.

Яков Михайлович Аносов — муже­ственный генерал, комен­дант крепости, друг покой­ного отца Веры, крёстный отец Анны, «тучный, высокий, сереб­ряный старец».

Генерал был мужественным человеком, много воевал, а теперь служил комендантом крепости. За всю свою военную карьеру он ни разу не ударил солдата. Теперешняя должность Аносова была символичной: насквозь больного старика назначили комендантом за боевые заслуги. В городе он славился своими чудачествами и добрым отношением к сидящим на гауптвахте офицерам.

Аносов был одинок: его жена сбежала с актёром, детей не было. Переехав в К., генерал сблизился с детьми боевого друга и навещал их каждый вечер.

Глава 5 . Неожиданный подарок

После праздничного обеда князь Василий взялся развлекать гостей. Он умел придумывать смешные истории, основанные на реальных событиях, и рассказывать их с очень серьёзным видом. Дополнением к историям служил альбом со смешными рисунками и стихотворными комментариями к ним.

В этот момент служанка передала Вере пакет, принесённый во время обеда. В нём оказались записка и футляр с браслетом из низкопробного дутого золота, украшенным гранатами и странным зелёным камнем. Подарок прислал давний воздыхатель княгини, которого она никогда не видела, знала только его инициалы — Г. С. Ж. В прилагавшейся к подарку записке говорилось, что все гранаты были взяты с браслета, принадле­жавшего бабке воздыхателя, а зелёный камень — очень редкий зелёный гранат — наделял женщин даром предвидения, а мужчин охранял от насильственной смерти.

С неожиданной тревогой Вера подумала, что гранаты в браслете похожи на капли крови.

Глава 6 . Шутливая история о «влюблённом телеграфисте»

Вера вернулась к гостям в тот момент, когда князь Василий рассказывал историю «Княгиня Вера и влюблённый телеграфист», в которой девушка стала объектом страсти неизвестного воздыхателя, но в итоге выбрала «красивого Васю Шеина». Сегодня шутки мужа княгине почему-то не понравились.

Глава 7 . Генерал вспоминает

После ужина генерал Аносов рассказал, как воевал, был несильно контужен. Потом ему вспомнился короткий роман «с прехоро­шенькой болгарочкой», случившийся у него в Бухаресте.

Глава 8 . Истории генерала Аносова и рассказ княгини о Г. С. Ж.

Вечером, провожая гостей, Вера шепнула мужу, чтобы он заглянул в футляр и прочёл записку. Ведя Аносова к его экипажу, сёстры заговорили с ним о любви. Генерал считал, что люди разучились любить, а женятся только ради выгоды.

Любовь должна быть трагедией. Величайшей тайной в мире! Никакие жизненные удобства, расчёты и компромиссы не должны её касаться.

Настоящей любви генерал не встречал, но рассказал сёстрам два интересных случая. Первая история была о жене полкового командира, опытной развратнице, которая соблазнила молоденького прапорщика. Очень быстро мальчик ей надоел, она его бросила, а прапорщик ужасно страдал и ревновал. Однажды она спросила, смог бы прапорщик броситься под поезд из любви к ней.

Он бросился, но ему помешали покончить с собой. Прапорщик лишился обеих кистей, стал попрошайкой и замёрз «где-то на пристани в Петербурге».

Вторая история — о молодой и красивой женщине, которую муж любил так сильно, что терпел её любовника, труса и лодыря. Фактически они жили втроём. Когда полк отправили на войну, муж опекал и берёг любовника своей жены, боясь, что та уйдёт от него. Все сочувствовали этому храброму человеку и обрадовались, когда любовник умер от тифа.

Любящих женщин Аносов тоже встречал и был уверен, «что почти каждая женщина способна в любви на самый высокий героизм». Это мужчины виноваты, что любовь из смысла жизни превратилась в маленькое развлечение.

Затем Аносов спросил Веру, что это за история с «влюблённым телеграфистом». Она рассказала о безумце с инициалами Г. С. Ж., который преследовал её ещё до замужества, писал любовные письма, пока Вера не попросила его остановиться. После этого он писал ей лишь на Пасху, Новый год и её именины.

Рассказала княгиня Вера и о сегодняшней посылке. По мнению генерала, этот человек либо был маньяком, либо жизненный путь его Верочки «пересекла именно такая любовь, о которой грезят женщины и на которую больше не способны мужчины».

Глава 9 . Реакция на нескромный подарок

Вернувшись в дом, Вера увидела, что её брат Николай возмущён подарком Г. С. Ж.

Николай Николаевич Мирза-Булат-Тугановский — брат Веры, служит в суде, жёсткий и реши­тельный.

Он решил найти воздыхателя и прекратить его ухаживания. Николаю, работавшему в суде, хотелось привлечь к этому делу жандармов, но князь Василий попросил не вмешивать в это дело посторонних.

Глава 10 . Встреча с Г. С. Ж.

Г. С. Ж., мелкий чиновник по фамилии Желтков, жил на последнем этаже дешёвого многоквар­тирного дома. Николай и князь Василий вернули ему гранатовый браслет и потребовали оставить Веру в покое, пригрозив обратиться к властям. В первый момент Желтков растерялся и смутился, но расслабился, услышав угрозу.

Не обращая внимания на Николая, он заявил князю Василию, что семь лет безнадёжно любил Веру и будет любить её, даже если его вышлют из города или посадят в тюрьму. Единственный для него способ отказаться от этой любви — умереть.

…разве можно управлять таким чувством, как любовь, — чувством, которое до сих пор ещё не нашло себе истолкователя.

Затем он попросил у князя Василия разрешения поговорить с Верой по телефону и вышел. Вернулся Желтков с глазами, полными слёз. Забыв о светских приличиях, он сказал, что Шеины больше не услышат о нём: он растратил казённые деньги и теперь вынужден скрываться.

Вера попросила его прекратить эту историю, и он обещал. Последней просьбой Желткова было написать прощальное письмо княгине. Князь Василий из жалости позволил это.

Глава 11 . Прощальное письмо Желткова

Вечером князь рассказал жене все подробности встречи с Желтковым. Утром Вера прочла в газете, что покончил с собой «по причине растраты казённых денег», а с вечерней почтой пришло его последнее письмо.

Случилось так, что меня не интересует в жизни ничто: ни политика, ни наука, ни философия, ни забота о будущем счастье людей — для меня вся жизнь заключается только в Вас.

Желтков писал о своей любви — единственном, что интересовало его в этой жизни, желал Вере счастья и просил в память о нём сыграть вторую сонату Бетховена для фортепьяно. Заплаканная Вера показала письмо мужу, попросила разрешения поехать в город и посмотреть на Желткова.

Глава 12 . Любовь, «о которой мечтает каждая женщина»

Веру встретила домохозяйка Желткова. Она рассказала, что за восемь лет Желтков стал ей почти сыном. Она ничего не знала о растрате, иначе не пожалела бы своих сбережений, чтобы покрыть долг. Гранатовый браслет Желтков отдал ей и попросил повесить его на икону.

Вера долго смотрела на Желткова, умершего с безмятежной улыбкой на губах, и понимала, «что та любовь, о которой мечтает каждая женщина, прошла мимо неё». Затем она положила в гроб большую красную розу и поцеловала его холодный, влажный лоб.

Глава 13 . Вторая соната Бетховена для фортепьяно

Поздно вечером Вера попросила свою подругу-пианистку сыграть ей что-нибудь. Она не сомневалась, что та выберет вторую сонату Бетховена. Музыка словно рассказывала княгине о великой, но несбывшейся любви маленького, простого человека.

Вера плакала, слушая сонату, а потом почувствовала, что Г. С. Ж. простил её.

Пересказала Юлия Песковая. За основу пересказа взято издание рассказа из собрания сочинений Куприна в 9 томах (М.: Правда, 1964). Нашли ошибку? Пожалуйста, отредактируйте этот пересказ в Народном Брифли.

Что скажете о пересказе?

Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.

Источник: briefly.ru