Американский писатель Уильям Сидни Портер, больше известный любителям литературы под псевдонимом О. Генри, прославился как мастер короткого рассказа. Точнее будет называть любимый жанр его произведений новеллой, потому что здесь отсутствует детальное длительное описание, в новелле нет долгосрочного развития сюжета, а центральным событием может стать действие, которого никто и не ожидал от главного героя.
Почему же новеллы О. Генри так популярны во всем мире? Они по-прежнему радуют и волнуют читателя, пробуждая в душе каждого «чувства добрые», вселяют надежду и оптимизм. Секрет прост: в каких бы сложных жизненных ситуациях ни оказывались герои, финал произведения не оставляет в душе читателя чувство горечи или разочарования. В финале обязательно восторжествуют великодушие и милосердие, доброта и человечность.
Новелла «Золото и любовь» не исключение. Само название уже содержит интригу для читателя, ведь, как известно, такие понятия входят в разные шкалы ценностей, а любовь за деньги не купишь. Споры об это ведутся уже не одно десятилетие, а у О. Генри этот философский вопрос разрешается самым неожиданным образом.
Золото любви..
Уже в начале произведения автор знакомит нас с Энтони Рокволлом, удалившимся от дел фабрикантом, «мыльным королем». Благодаря хорошей выручке от владения патентом на мыло «Эврика», бывший делец смог приобрести особняк на одной из центральных улиц Нью-Йорка, чем вызвал негодование соседей-аристократов. Однако сам Рокволл считает себя «почти джентльменом»: он, выходец из канзасских прерий, потомок скотоводов, не хуже спесивых соседей-аристократов, потому что «так же вежлив, приятен и любезен». Он сохранил не только внешнюю молодость (у него полное и румяное без морщин лицо), но и живость характера, ведь «в любую минуту мог выкинуть что-нибудь неожиданное, словно девица на своем первом балу».
Его сын, молодой Рокволл, только что окончивший колледж, продолжает дело отца и мечтает войти в высшее общество. По мнению отца, он это заслуживает. Ричард — настоящий джентльмен: в отличие от молодых аристократов, он держится умеренно и скромно, хотя денег у него не меньше, чем у них. Однако он уверен, что за деньги всего не купишь, например, они не могут ввести в высший свет, хотя и это тезис отцу удается оспорить.
В итоге выясняется, что за деньги нельзя купить главное — время. Ричард влюблен в девушку, ведущую столь бурную светскую жизнь, что для несчастного юноши и минутки не остается, чтобы тот смог сделать свое признание. Теперь время упущено, потому что через день мисс Лэнтри на два года уезжает в Европу. У юноши есть только шесть минут наедине с возлюбленной: именно за это время кэб должен довести молодых от Центрального вокзала по Бродвею до театра Уоллока. Но разве можно за столь короткое время выразить свои чувства?
Кажется, что сестра отца, тетя Эллен, тоже не верящая в силу денег, дарит надежду племяннику: она отдает старинное золотое кольцо, которое когда-то просила передать Ричарду его мать, если он найдет свою суженую, ведь оно приносит счастье в любви. Приняв с благоговением подарок своей рано умершей матери, юноша пытается надеть его на палец, но даже на мизинце оно застревает.
5 золотых правил для каждой женщины! / Как женщине научиться любить себя
На следующий день, встретив, как и полагается, барышню на вокзале, Ричард стремится, по ее настойчивой просьбе, быстро доставить в театр, где ждут maman и компания. Но кольцо, которое юноша надел на палец, слетело с него, и Ричарду пришлось остановить кэб, чтобы подобрать семейную реликвию. Не прошло и минуты, но на Бродвее образовалась пробка, в которой кэб простоял два часа, а Ричард не только успел признаться в своих чувствах, но и обручился с мисс Лэнтри.
«При чем тут деньги?» — спросит недоумевающий читатель. Их роль выясняется только в финале новеллы, когда становится известно, что такую грандиозную пробку организовал для своего единственного сына не кто иной, как мистер Энтони. Поручив «субъекту с красными руками и в синем горошчатом галстуке, назвавшимся Келли», подкупить извозчиков, кэбменов и даже полицейских, «мыльный король», по сути, купил время, чтобы его достойный высшего света сын успел объясниться с любимой девушкой.
Так был опровергнут тезис юноши, высказанный ранее отцу: «Ни одной минуты времени нельзя купить за наличные…» Любящему отцу это удалось. Это делает ему честь. Но еще больше начинаешь уважать этого «почти джентльмена» за то, что он сохранил свой поступок в тайне не только от сына, но и от сестры, оставив ее в уверенности, что влюбленному племяннику помогла не сила денег брата, а колечко — «маленькая эмблема истинной любви». Энтони Рокволл не стал спорить с сестрой, позже расспросил Келли, не видел ли он в толпе «пухлого мальчишку с луком и стрелами и совсем раздетого», и, убедившись, что Купидона-Амура на месте не оказалось, остался при своем убеждении: деньги могут все.
Автор предоставил читателям право соглашаться или нет со стариком Рокволлом, но свою позицию в споре о том, что важнее, деньги или любовь, выразил названием данной новеллы, поставив на первое место все-таки золото. Хорошо, что молодые влюбленные об этом не узнают. Они пока юны и беззаботны, не испорчены влиянием общества и денег, но уже знают, что богатство не может сделать абсолютно счастливым или продлить жизнь.
Все произведения О. Генри демонстрируют блистательное владение выразительностью и точностью деталей. Ему нет равных в построении динамичного сюжета и неожиданной, подчас непредсказуемой развязки. Каждый раз этот замечательный писатель поражает изобретательностью в создании финалов. В этом и кроется секрет популярности новелл О. Генри.
Источник: goldlit.ru
Золото любви
В.П. Кошмина и Я.Б. Волговской празднуют золотую свадьбу. Фото Ксении Комаровой..
Влюблённая пара, рука об руку грациозно шагающая под волшебные звуки вальса Мендельсона, восторженные взгляды, поздравления, пожелания, подарки… На первый взгляд, традиционная церемония. Вот только место проведения необычное: не загс, а драматический театр, и как-то ещё теплее, душевнее всё, чем всегда. Неудивительно, ведь эта свадьба не простая, а золотая, и празднуют её заслуженные артисты Российской Федерации! Валентина Павловна Кошмина и Яков Борисович Волговской пятидесятилетний союз совместной жизни решили отметить в кругу коллег.
Театр для них давно стал вторым домом. На сцене мичуринского храма Мельпомены супруги выступают уже в течение тридцати лет. А начинали свою творческую и семейную жизнь в Саратове. Валентина Павловна с ностальгией вспоминает Вольский драматический театр, где исполняла одни из самых любимых своих ролей: Валю в «Иркутской истории» Арбузова, Бланш в пьесе «Трамвай «Желание», Лейди в драме «Орфей спускается в ад» Уильямса, Аркадину в «Чайке» Чехова и другие. Здесь же она, помимо сценических, начала исполнять свои главные жизненные роли: сначала невесты, затем жены и любящей мамы.
«Пятьдесят лет промчались, словно один миг!». — признаётся Яков Борисович. Секрет же долголетия счастливого супружества неразлучная и не лишённая чувства юмора пара видит прежде всего в терпении. «Дай Бог каждому испытывать такое терпение: красоты, обаяния, влюблённых глаз, смотрящих на вас уже с раннего утра и весь день», — парирует начальник отдела загс Т.Д. Ефремова.
Тамара Дмитриевна вручает виновникам торжества поздравительные адреса от губернатора области О.И. Бетина и главы города В.Н. Макарова и предлагает супругам поставить подписи в почётной юбилейной книге, в которую занесены имена В.П. Кошминой и Я.Б. Волговского, отметивших полувековой юбилей супружеской жизни.
И всё как пятьдесят лет тому назад: росчерки пера, слёзы радости и крики «горько». Юбиляры поздравляют друг друга со знаменательным событием золотым поцелуем. А затем, следуя прежде существовавшей традиции исполнять во время бракосочетания первый супружеский танец, как в юности, ритмично двигаются под страстную мелодию. Вальсу Кошмина и Волговской предпочли танго.
А вскоре вместе с золотыми юбилярами под проникновенное пение актёра Андрея Присницкого «Есть только миг между прошлым и будущим» закружились и их коллеги. Музыкальные поздравления счастливым супругам подарила обладательница лучшего сопрано города Лариса Артюшкова. Актёры рассмешили всех присутствующих курьёзными сценами из семейной жизни. Приехавший на праздничную церемонию ведущий артист Саратовского театра сын Валентины Павловны и Якова Борисовича Игорь выступил с номером оригинального жанра, в который сумел вовлечь всех присутствующих.
В тот день зачитывались телеграммы, транслировали видеопоздравления друзей, знакомых. Слова признательности, любви и уважения высказывали директор театра Г.Н. Попова, главный режиссёр О.А. Куртанидзе, коллеги по творческому цеху.
Долголетние семейные союзы всегда притягивают к себе внимание. Когда же и дома, и на работе по 24 часа вместе проводят представители творческой среды – это заслуживает особенного уважения. Ведь вряд ли статистика располагает сведениями о многочисленных прочных, пронёсших свои чувства через десятилетия семейных парах из числа актёров.
Издания районов
Тамбовской области
Источник: michpravda.ru
«Золото и любовь»
О.Генри (1862-1910) — псевдоним Вильяма Сиднея Портера, выдающегося американского новеллиста, прославившегося блестящими юмористическими рассказами. За свою недолгую творческую жизнь он написал около 280 рассказов, не считая фельетонов и различных маленьких произведений.
Аа
Аа
Аа
Аа
Золото и любовь
Старик Энтони Рокволл, удалившийся от дел фабрикант и владелец патента на мыло «Эврика», выглянул из окна библиотеки в своем особняке на Пятой авеню и ухмыльнулся. Его сосед справа, аристократ и клубмен Дж. ван Шуйлайт Саффолк- Джонс, садился в ожидавшую его машину, презрительно воротя нос от мыльного палаццо, фасад которого украшала скульптура в стиле итальянского Возрождения.
— Ведь просто старое чучело банкрота, а сколько спеси! заметил бывший мыльный король. — Берег бы лучше свое здоровье, замороженный Нессельроде, а не то скоро попадет в Эдемский музей. Вот на будущее лето размалюю весь фасад красными, белыми и синими полосами — погляжу тогда, как он сморщит свой голландский нос.
И тут Энтони Рокволл, всю жизнь не одобрявший звонков, подошел к дверям библиотеки и заорал: «Майк!» тем самым голосом, от которого когда-то чуть не лопалось небо над канзасскими прериями.
— Скажите моему сыну, чтоб он зашел ко мне перед уходом из дому, — приказал он явившемуся на зов слуге.
Когда молодой Рокволл вошел в библиотеку, старик отложил газету и, взглянув на него с выражением добродушной суровости на полном и румяном без морщин лице, одной рукой взъерошил свою седую гриву, а другой загремел ключами в кармане.
— Ричард, почем ты платишь за мыло, которым моешься? спросил Энтони Рокволл.
Ричард, всего полгода назад вернувшийся домой из колледжа, слегка удивился. Он еще не вполне постиг своего папашу, который в любую минуту мог выкинуть что- нибудь неожиданное, словно девица на своем первом балу.
— Кажется, шесть долларов за дюжину, папа.
— Обыкновенно долларов шестьдесят
— Ты джентльмен, — решительно изрек Энтони. — Мне говорили, будто бы молодые аристократы швыряют по двадцать четыре доллара за мыло и больше чем по сотне за костюм. У тебя денег не меньше, чем у любого из них, а ты все-таки держишься того, что умеренно и скромно. Сам я моюсь старой «Эврикой» — не только но привычке, но и потому, что это мыло лучше других.
Если ты платишь больше десяти центов за кусок мыла, то лишнее с тебя берут за плохие духи и обертку. А пятьдесят центов вполне прилично для молодого человека твоих лет, твоего положения и состояния. Повторяю, ты джентльмен. Я слышал, будто нужно три поколения для того, чтобы создать джентльмена. Это раньше так было.
А теперь с деньгами оно получается куда легче и скорей. Деньги тебя сделали джентльменом. Да я и сам почти джентльмен, ей-богу! Я ничем не хуже моих соседей — так же вежлив, приятен и любезен, как эти два спесивых голландца справа и слева, которые не могут спать по ночам из-за того, что я купил участок между ними.
— Есть вещи, которых не купишь за деньги, — довольно мрачно заметил молодой Рокволл.
— Нет, ты этого не говори, — возразил обиженный Энтони. — Я всегда стою за деньги Я прочел всю энциклопедию насквозь: все искал чего-нибудь такого, чего нельзя купить за деньги; так на той неделе придется, должно быть, взяться за дополнительные тома. Я за деньги против всего прочего. Ну, скажи мне, чего нельзя купить за деньги?
— Прежде всего, они не могут ввести вас в высший свет, ответил уязвленный Ричард.
— Ого! неужто не могут? — прогремел защитник корней зла. — Ты лучше скажи, где был бы весь твой высший свет, если бы у первого из Асторов не хватило денег на проезд в третьем классе?
— Я вот к чему это говорю, — продолжал старик уже более мягко. — Потому я и попросил тебя зайти. Что-то с тобой неладно, мой мальчик. Вот уже две недели, как я это замечаю. Ну, выкладывай начистоту. Я в двадцать четыре часа могу реализовать одиннадцать миллионов наличными, не считая недвижимости.
Если у тебя печень не в порядке, так «Бродяга» стоит под парами у пристани и в два дня доставит тебя на Багамские острова.
— Почти угадали, папа. Это очень близко к истине.
— Ага, так как же ее зовут? — проницательно заметил Энтони.
Ричард начал прохаживаться взад и вперед по библиотеке. Неотесанный старик отец проявил достаточно внимания и сочувствия, чтобы вызвать доверие сына.
— Почему ты не делаешь предложения? — спросил старик-Энтони. — Она будет рада- радехонька. У тебя и деньги и красивая наружность, ты славный малый. Руки у тебя чистые, они не запачканы мылом «Эврика». Правда, ты учился в колледже, но на это она не посмотрит.
— Все случая не было, — вздохнул Ричард.
— Устрой так, чтоб был, — сказал Энтони. — Ступай с ней на прогулку в парк или повези на пикник, а не то проводи ее домой из церкви. Случай! Тьфу!
— Вы не знаете, что такое свет, папа. Она из тех, которые вертят колесо светской мельницы. Каждый час, каждая минута ее времени распределены на много дней вперед. Я не могу жить без этой девушки, папа: без нее этот город ничем не лучше гнилого болота. А написать ей я не могу — просто не в состоянии.
— Ну, вот еще! — сказал старик. — Неужели при тех средствах, которые я тебе даю, ты не можешь добиться, чтобы девушка уделила тебе час-другой времени?
— Я слишком долго откладывал. Послезавтра в полдень она уезжает в Европу и пробудет там два года. Я увижусь с ней завтра вечером на несколько минут. Сейчас она гостит в Ларчмонте у своей тетки. Туда я поехать не могу. — Но мне разрешено встретить ее завтра вечером на Центральном вокзале, к поезду восемь тридцать.
Мы проедем галопом по Бродвею до театра Уоллока, где ее мать и остальная компания будут ожидать нас в вестибюле. Неужели вы думаете, что она станет выслушивать мое признание в эти шесть минут? Нет, конечно. А какая возможность объясниться в театре или после спектакля? Никакой!
Нет, папа, это не так просто, ваши деньги тут не помогут. Ни одной минуты времени нельзя купить за наличные; если б было можно, богачи жили бы дольше других. Нет никакой надежды поговорить с мисс Лэнтри до ее отъезда.
— Ладно, Ричард, мой мальчик, — весело отвечал Энтони. Ступай теперь в свой клуб. Я очень рад, что это у тебя не печень. Не забывай только время от времени воскурять фимиам на алтаре великого бога Маммона. Ты говоришь, деньги не могут купить времени?
Ну, разумеется, нельзя заказать, чтобы вечность завернули тебе в бумажку и доставили на дом за такую-то цену, но я сам видел, какие мозоли на пятках натер себе старик Хронос, гуляя по золотым приискам.
В этот вечер к братцу Энтони, читавшему вечернюю газету, зашла тетя Эллен, кроткая, сентиментальная, старенькая, словно пришибленная богатством, и, вздыхая, завела речь о страданиях влюбленных.
— Все это я от него уже слышал, — зевая, ответил братец Энтони. — Я ему сказал, что мой текущий счет к его услугам. Тогда он начал отрицать пользу денег. Говорит, будто бы деньги ему не помогут. Будто бы светский этикет не спихнуть с места даже целой упряжке миллионеров.
— Ах, Энтони, — вздохнула тетя Эллен. — Напрасно ты придаешь такое значение деньгам. Богатство ничего не значит там, где речь идет об истинной любви. Любовь всесильна. Если б он только объяснился раньше! Она бы не смогла отказать нашему Ричарду.
А теперь, я боюсь, уже поздно. У него не будет случая поговорить с ней. Все твое золото не может дать счастья нашему мальчику.
На следующий вечер ровно в восемь часов тетя Эллен достала старинное золотое кольцо из футляра, побитого молью, и вручила его племяннику.
— Надень его сегодня, Ричард, — попросила она. — Твоя мать подарила мне это кольцо и сказала, что оно приносит счастье в любви Она велела передать его тебе, когда ты найдешь свою суженую.
Молодой Рокволл принял кольцо с благоговением и попробовал надеть его на мизинец. Оно дошло до второго сустава и застряло там. Ричард сиял его и засунул в жилетный карман, по свойственной мужчинам привычке. А потом вызвал по телефону кэб.
В восемь часов тридцать две минуты он выловил мисс Лэнтри из говорливой толпы на вокзале.
— Нам нельзя задерживать маму и остальных, — сказал она.
— К театру Уоллока, как можно скорей! — честно передал кэбмену Ричард.
С Сорок второй улицы они влетели на Бродвей и помчались по звездному пути, ведущему от мягких лугов Запада к скалистым утесам Востока.
Не доезжая Тридцать четвертой улицы Ричард быстро поднял окошечко и приказал кэбмену остановиться.
— Я уронил кольцо, — сказал он в извинение. — Оно принадлежало моей матери, и мне было бы жаль его потерять. Я не задержу вас, — я видел, куда оно упало.
Не прошло и минуты, как он вернулся с кольцом.
Но за эту минуту перед самым кэбом остановился поперек дороги вагон трамвая. Кэбмен хотел объехать его слева, но тяжелый почтовый фургон загородил ему путь Он попробовал свернуть вправо, но ему пришлось попятиться назад от подводы с мебелью, которой тут было вовсе не место. Он хотел было повернуть назад — и только выругался, выпустив из рук вожжи. Со всех сторон его окружала невообразимая путаница экипажей и лошадей.
Создалась одна из тех уличных пробок, которые иногда совершенно неожиданно останавливают все движение в этом огромном городе.
— Почему вы не двигаетесь с места? — сердито спросила мисс Лэнтри. — Мы опоздаем.
Ричард встал в кэбе и оглянулся по сторонам. Застывший поток фургонов, подвод, кэбов, автобусов и трамваев заполнял обширное пространство в том месте, где Бродвей перекрещивается с Шестой авеню и Тридцать четвертой улицей, заполнял так тесно, как девушка с талией в двадцать шесть дюймов заполняет двадцатидвухдюймовый пояс. И по всем этим улицам к месту их пересечения с грохотом катились еще экипажи, на полном ходу врезываясь в эту путаницу, цепляясь колесами и усиливая общий шум громкой бранью кучеров. Все движение Манхэттена будто застопорилось вокруг их экипажа. Ни один из нью-йоркских старожилов, стоявших в тысячной толпе на тротуарах, не мог припомнить уличного затора таких размеров.
— Простите, но мы, кажется, застряли, — сказал Ричард, усевшись на место. — Такая пробка и за час не рассосется. И виноват я. Если бы я не выронил кольца.
— Покажите мне ваше кольцо, — сказала мисс Лэнтри. Теперь уже ничего не поделаешь, так что мне все равно. Да и вообще театр это, по-моему, такая скука.
В одиннадцать часов вечера кто-то легонько постучался в дверь Энтони Рокволла.
— Войдите! — крикнул Энтони, который читал книжку о приключениях пиратов, облачившись в красный бархатный халат.
Это была тетя Эллен, похожая на седовласого ангела, по ошибке забытого на земле.
— Они обручились, Энтони, — кротко сказала тетя. — Она дала слово нашему Ричарду По дороге в театр они попали в уличную пробку и целых два часа не могли двинуться с места.
И знаешь-ли, братец Энтони, никогда больше не хвастайся силой твоих денег Маленькая эмблема истинной любви, колечко, знаменующее собой бесконечную и бескорыстную преданность, помогло нашему Ричарду завоевать свое счастье. Он уронил кольцо на улице и вышел из кэба, чтобы поднять его. Но не успели они тронуться дальше, как создалась пробка. И вот, пока кэб стоял, Ричард объяснился в любви и добился ее согласия. Деньги просто мусор по сравнению с истинной любовью, Энтони.
— Ну ладно, — ответил старик. — Я очень рад, что наш мальчик добился своего Говорил же я ему, что никаких денег не пожалею на это дело, если.
— Но чем же тут могли помочь твои деньги, братец Энтони?
— Сестра, — сказал Энтони Рокволл. — У меня пират попал черт знает в какую переделку. Корабль у него только что получил пробоину, а сам он слишком хорошо знает цену деньгам, чтобы дать ему затонуть. Дай ты мне ради бога дочитать главу.
На этом рассказ должен бы кончиться. Автор стремится к концу всей душой, так же как стремится к нему читатель. Но нам надо еще спуститься на дно колодца за истиной.
На следующий день субъект с красными руками и в синем горошчатом галстуке, назвавшийся Келли, явился на дом к Энтони Рокволлу и был немедленно допущен в библиотеку.
— Ну что же, — сказал Энтони, доставая чековую книжку, неплохо сварили мыло. Посмотрим, — вам было выдано пять тысяч?
— Я приплатил триста долларов своих, — сказал Келли. Пришлось немножко превысить смету. Фургоны и кэбы я нанимал по пяти долларов; подводы и двуконные упряжки запрашивали по десяти. Шоферы требовали не меньше десяти долларов, а фургоны с грузом и все двадцать. Всего дороже обошлись полицейские — двоим я заплатил по полсотне, а прочим по двадцать и по двадцать пять.
А ведь здорово получилось, мистер Рокволл? Я очень рад, что Уильям А. Брэди не видел этой небольшой массовой сценки на колесах; я ему зла не желаю, а беднягу, верно, хватил бы удар от зависти. И ведь без единой репетиции! Ребята были на месте секунда в секунду. И целых два часа ниже памятника Грили даже пальца негде было просунуть.
— Вот вам тысяча триста, Келли, — сказал Энтони, отрывая чек. — Ваша тысяча да те триста, что вы потратили из своих. Вы ведь не презираете денег, Келли?
— Я? — сказал Келли. — Я бы убил того, кто выдумал бедность.
Келли был уже в дверях, когда Энтони окликнул его.
— Вы не заметили там где-нибудь в толпе этакого пухлого мальчишку с луком и стрелами и совсем раздетого? — спросил он.
— Что-то не видал, — ответил озадаченный Келли. — Если он был такой, как вы говорите, так, верно, полиция забрала его еще до меня.
— Я так и думал, что этого озорника на месте не окажется, — ухмыльнулся Энтони. — Всего наилучшего, Келли!
Источник: 4italka.su